Битва при Молодях или Молодинская битва - крупное сражение, произошедшее между 29 июля и 2 августа 1572 года в 50 верстах южнее Москвы , в котором сошлись в бою русские войска под предводительством князей Михаила Воротынского и Дмитрия Хворостинина и армия крымского хана Девлета I Гирея , включавшая, помимо собственно крымских войск, турецкие и ногайские отряды. Несмотря на значительное численное превосходство, крымско-турецкая армия была обращена в бегство и почти полностью перебита.

Вскоре, однако, удача сменилась рядом поражений. В 1569 году в результате Люблинской унии положение Русского государства осложнилось, так как ему нужно было противостоять возросшей силе соперников. Пользуясь пребыванием большей части русского войска в Прибалтике, и накаляющейся внутренней обстановкой, связанной с введением опричнины , крымский хан совершал многочисленные набеги на южные рубежи русских земель, в том числе предприняв совместно с османским войском безуспешный поход на Астрахань (1569 год).

Крымский набег на Москву в 1571

Песня о нашествии крымских
татар на Русь в 1572 году

А не силная туча затучилася,
а не силнии громы грянули:
куде едет собака крымской царь?

А ко силнему царству Московскому:
«А нынечи мы поедем к каменной Москве,
а назад мы поидем, Резань возмем».

А как будут оне у Оки-реки,
а тут оне станут белы шатры роставливать.
«А думайте вы думу с цела ума:

Кому у нас сидеть в каменной Москве,
а кому у нас во Володимере,
а кому у нас сидеть в Суздале,

А кому у нас держать Резань Старая,
а кому у нас в Звенигороде,
а кому у нас сидеть в Новегороде?»

Выходить Диви-Мурза сын Уланович:
«А еси государь наш, крымской царь!
А табе, государь, у нас сидеть в каменной Москве,
А сыну твоему в Володимере,

А племнику твоему в Суздале,
а сродичю в Звенигороде,
а боярину конюшему держать Резань Старая,

А меня, государь, пожалуй Новым городом:
у меня лежатъ там свет-добры-дни батюшко,
Диви-Мурза сын Уланович».

Прокличет с небес господен глас:
«Ино еси, собака, крымской царь!
То ли тобе царство не сведомо?

А еще есть на Москве Семьдесят апостолов
опришенно Трех святителей,
еще есть на Москве православной царь!»

Побежал еси, собака, крымской царь,
не путём еси, не дорогою,
не по знамени, не по черному!

Однако Девлет Гирей был уверен, что Русь уже не оправится от такого удара и сама сможет стать лёгкой добычей, к тому же в её пределах царили голод и эпидемия чумы . По его мнению, по ней оставалось только нанести последний удар. Весь год после похода на Москву он занимался составлением новой, гораздо более крупной армии. Активную поддержку оказала Османская империя, предоставившая ему несколько тысяч воинов, в том числе 7 тысяч отборных янычар . Из крымских татар и ногайцев ему удалось собрать около 80 тысяч человек. Владея огромным по тем временам войском, Девлет Гирей двинулся на Москву. Крымский хан неоднократно заявлял, что «едет в Москву на царство ». Земли Московской Руси были уже заранее поделены между крымскими мурзами . Вторжение крымского войска, как и завоевательные походы Батыя , поставило острый вопрос о существовании независимого Русского государства.

В преддверии битвы

После этого произошло то, на что надеялся Воротынский. Узнав о разгроме арьергарда и опасаясь за свой тыл, Девлет Гирей развернул своё войско. К этому времени уже был развёрнут гуляй-город вблизи Молодей в удобном месте, расположенном на холме и прикрытом рекой Рожаей . Отряд Хворостинина оказался один на один со всей крымской армией, но, правильно оценив обстановку, молодой воевода не растерялся и мнимым отступлением заманил противника к гуляй-городу.

В той же Записи Разрядной книги о «береговой службе» и отражении нашествия крымских татар в 1572 году пишется:

«И царь крымской послал нагайских и крымских тотар двенатцать тысечь. И царевичи с тотары передовой государев полк мъчали до большово полку до гуляя города, а как пробежали гуляй город вправо, и в те поры боярин князь Михаиле Иванович Воротынской с товарищи велели стрелять по татарским полком изо всего наряду. И на том бою многих тотар побили».

Последствия битвы

После безуспешного похода против Русского царства Крым на время лишился значительной части боеспособного мужского населения, так как по обычаям почти все боеспособные мужчины были обязаны участвовать в походах хана. Нападения на Русь прекратились почти на 20 лет (до крымского похода на Москву 1591 года). Османская империя была вынуждена отказаться от планов вернуть среднее и нижнее Поволжье в сферу своих интересов, и они были закреплены за Москвой.

Разорённое предыдущими крымскими набегами 1566-1571 гг. и стихийными бедствиями конца 1560-х гг. , воюющее на два фронта Русское государство смогло выстоять и сохранить свою независимость в крайне критической ситуации.

Серьёзные исследования на тему битвы при Молодях начали предприниматься только в конце XX века .

См. также

Примечания

1. Стороженко А. В. Стефан Баторий и днепровские козаки . Киев, 1904. С. 34
2. Пенской В. В. Сражение при Молодях 28 июля - 3 августа 1572 г // История военного дела: исследования и источники. - СПб. , 2012. - Т. 2 . - С. 156 . - ISSN 2308-4286 .

Положение страны было отчаянным. Повторение похода крымцев грозило России гибелью и распадом.

В 1572 г. Девлет-Гирей, собрав, по подсчетам разных историков, от 40 000 до 100 000 воинов вышел к русским границам с твердым намерением довершить начатое в прошлом году дело до конца. А в распоряжении Ивана IV оставалось не столь уж много сил.

Русское военное командование объединило земскую и опричную рати. «Большим» (т. е. главным) государевым воеводой назначили князя Михаила Воротынского. В передовом полку вторым воеводой шел князь Дмитрий Хворостинин.

На него пришлась главная тяжесть битвы, состоявшейся у деревни Молоди. Тогда и пришел звездный час воеводы Хворостинина.

Именно он становится главным помощником Воротынского, а не первый воевода передового полка, князь Андрей Петрович Хованский. Именно Дмитрию Ивановичу дают наиболее ответственные поручения, надеясь на его опыт и искусство.

Именно его имя ставят русские летописи рядом с именем Воротынского, повествуя о великой победе, хотя в объединенной опрично-земской армии числилось несколько воевод более высокого ранга.

Русская армия уступала противнику по численности в несколько раз и насчитывала немногим более 20 000 человек. Когда татары переходили через Оку недалеко от Серпухова, Хворостинин не имел достаточно сил, чтобы сорвать переправу.

Из передового полка, объединившего около 4,5 тысячи дворян, казаков, иностранных наемников и стрельцов, ему подчинялось всего лишь 950 бойцов. Он отступил, однако затем передовой полк с Хованским и Хворостининым во главе нагнал стремительно идущего к Москве неприятеля и нанес ряд чувствительных ударов по обозу и арьергардным отрядам Девлет-Гирея.

Роль центра русской позиции сыграл «гуляй-город», развернутый на холме у речки Рожай. Подобную тактику старомосковские воеводы в те времена часто применяли против татар, превосходивших их по численности. «Гуляй-город» представлял собой крепость из толстых деревянных щитов, перевозившихся на телегах.В случае опасности ее собирали воедино с необыкновенной быстротой.

У Молодей в «гуляй-город» засел целый полк, самый сильный во всей русской армии. Другие полки прикрывали его с флангов и тыла, а заслон из стрельцов выдвинут был вперед. Обороной деревянной крепости руководил Хворостинин. В войске было полным-полно воевод выше его рангом, но на самое ответственное и самое опасное место Воротынский поставил именно его.

О чем это говорит? Выдающиеся способности Дмитрия Ивановича к тому времени стали очевидны для военной элиты России. А когда надо было победить или погибнуть, смотрели не на знатность, а на воинский талант. На Молодях как раз наступил такой «момент истины» — как для всей военной системы московского государства, так и лично для князя Хворостинина.

При первом штурме русской позиции татарская конница разметала стрельцов, но у «гуляй-города» встретила плотный ружейно-пушечный огонь и понесла страшные потери. Русская дворянская кавалерия удачно контратаковала по флангам. Повторные атаки также не принесли успеха Девлет-Гирею.

Мало того, попал в плен крупный татарский военачальник Дивей-мурза, погибло несколько знатных командиров… Вечером 30 июля попытки штурмовать «гуляй-город» прекратились. Однако, по словам немца-опричника Генриха Штадена, современника и, по всей видимости, участника молодинской битвы, положение русских полков также было тяжелым. Над осажденными в «гуляй-городе» нависла угроза голода.

До 2 августа крымцы приводили в порядок растрепанное войско, подсчитывали потери, сосредотачивались для нового удара. Затем началось очередное наступление на «гуляй-город». Татары шли вперед с отчаянной храбростью, не боясь потерь и упорно преодолевая огневой шквал со стороны русских полков.

Смельчаки прыгали на деревянные щиты, пытаясь повалить их, забраться внутрь, открыть дорогу для стремительной конной атаки. Бойцы Хворостинина во множестве отсекали им руки саблями и топорами. Бой шел с невиданным ожесточением. Упорная оборона «гуляй-города» раз за разом приносила русским успех…

Пользуясь удачным моментом, Воротынский зашел Девлет-Гирею в тыл с основными силами. Пока совершался этот маневр, сравнительно небольшой отряд под командой князя Хворостинина продолжал сдерживать натиск атакующих в «гуляй-городе». Вечером, когда напор крымцев ослаб, Хворостинин открыл огонь изо всех орудий и пошел на вылазку с отрядом немецких наемников ротмистра Юрия Францбека.

Он многим рисковал: если бы Воротынский не успел вовремя обрушиться на татар с тыла, вылазка могла стоить Дмитрию Ивановичу жизни, а всей русской армии — проигранной битвы. Но Воротынский в нужное время поддержал контратаку Хворостинина. Зажатые с двух сторон, татары потерпели сокрушительное поражение и обратились в бегство.

В страшной сече полегла родня Девлет-Гирея, нашли свою смерть многие мурзы и прочая татарская знать. К тому же хан получил известия о подходе главных сил русских. Орда отступила. Русские воеводы организовали преследование и разгром отдельных отрядов.

В исторической литературе не раз высказывалось мнение, согласно которому победа в молодинской битве была достигнута в основном усилиями Хворостинина. Известный советский историк Руслан Скрынников выразил это мнение в наиболее четкой форме:

«Согласно укоренившейся традиции славу победы над татарами приписывают обычно главному воеводе князю М.И. Воротынскому. Подобное мнение кажется неверным. Назначение Воротынского главнокомандующим объясняется отнюдь не особыми военными дарованиями или заслугами удельного князя, а в первую очередь его знатностью.

Подлинным героем сражения при деревне Молоди был не он, а молодой опричный воевода князь Д.И. Хворостинин…»

Другой специалист по военной истории, Вадим Каргалов, осторожно поддержал эту точку зрения:

«…Даже если это преувеличение, важная роль опричного воеводы Хворостинина… несомненна. Военный авторитет его необычайно высок. Он выдвигается в первый ряд русских полководцев…». Трудно определить, насколько верно подобное мнение. С одной стороны, Михаил Воротынский — опытный военачальник.

Помимо молодинской битвы на его счету несколько других значительных заслуг. Он удачно действовал во время осады и штурма Казани в 1552 г.; на протяжении нескольких лет возглавлял всю оборону юга России; в 1571 г. разработал «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе», который считается первым воинским уставом в нашей стране.

По свидетельству современника, князь Воротынский был «муж крепкий и мужественный, в полкоустроениях зело искусный».

Он намного превосходил Хворостинина знатностью рода и богатством. От этого, собственно, и пострадал: через год после победы, одержанной совместно с Хворостининым, он попал в опалу, был обвинен в колдовстве. Воротынский гордо отрицал свою вину и умер от пыток.

По предположениям некоторым историков, царя Ивана IV беспокоило растущее влияние и авторитет Воротынского, иные считают, что князь допустил какое-то служебное нарушение…

С другой стороны, в ходе битвы у Молодей на Дмитрия Хворостинина действительно возложены были самые сложные задачи; их отличное исполнение в конечном счете и привело к разгрому Девлет-Гирея. Видимо, правильным было бы считать обоих военачальников в равной степени творцами победы.

Продолжение службы после опричнины

Руины замка в Пайде (Вейсенштейне)

Опричная военная машина утратила доверие царя после сожжения Москвы крымцами. Она быстрыми темпами расформировывалась. Со второй половины 1571 г. опричные воеводы отправляются в походы в одних полках с земскими и даже у них под командой. А значит, Дмитрию Ивановичу предстояло вновь столкнуться с конкуренцией со стороны более знатных аристократов.

Теперь ему предстояло сталкиваться в больших местнических разбирательствах со многими великими родами титулованной знати. В 1572 г., пока Хворостинин по изложенным выше причинам ходил в низких воеводских чинах, ему это не грозило. Но как только он начнет получать самые скромные повышения по службе, эта угроза немедленно реализуется.

Дмитрий Иванович — один из «рекордсменов» по части местнических дел. За период между 1573-м и началом 1590-х гг. его имя связано с 22 местническими тяжбами! В среднем выходит примерно по одно разбирательству каждые 8 месяцев…

Ученым не известна точная дата отмены опричнины. Возможно, это был процесс, разделенный на несколько стадий. Опричное войско, как уже говорилось, перестало выполнять самостоятельные задачи уже в 1571 г. Тогда же правительство принялось возвращать владельцам поместья и вотчины, переведенные несколькими годами ранее в опричнину. Во второй половине 1572 г. вышел указ, запрещавший поминать опричные порядки. Таким образом, теперь к опричным временам стали относиться крайне отрицательно…

В результате на протяжении нескольких лет Хворостинину давали относительно невысокие должности. В 1573-1574 гг. на него была наложена опала. Хворостинин не смог дойти до отрядов восставшей на казанских землях «луговой черемисы» из-за «снегов великих», то ли просто опоздал к месту сбора войск.

Иван IV снял его с командования, обрядил его в женское платье и заставил молоть муку, — дескать, не полководец этот Хворостинин, а сущая баба! Не вспомнил государь, как «баба» защищала Москву у Молодей с последней горстью боеспособных войск… Тогда же Дмитрий Иванович проиграл местническое дело с князем Ф.М.Троекуровым, в 1577-1579 гг. Хворостинины понесли жесточайшее поражение в местническом деле с Бутурлиными.

Самого князя Дмитрия за упорство в отстаивании интересов рода на неделю отправили в тюрьму и взыскали с него в пользу Ф.А. Бутурлина огромный по тем временам штраф — 150 рублей.

Между 1573 и 1578 гг. карьера князя «замерзает». Дмитрий Иванович участвовал в дюжине походов. Его отправляли то на юг, против крымцев, то на ливонский фронт. Он видел победы русской армии — взятие Пайды и Кеси (Вендена), видел и поражение под Колыванью, потерю той же Кеси, неудачную попытку вернуть эту крепость… Сам удачно действовал против татар под Воскресенском.

Но на протяжении всего этого периода ему ни разу не дали командовать не то что отдельной ратью, а хотя бы полком. Хворостинина все время расписывали вторым воеводой. В худшем случае — вторым в сторожевом полку, который был «честию ниже» прочих, в лучшем случае — в полку правой руки.

Летом 1578 г. дело дошло до обидной несправедливости. Хворостинина первый раз за много лет назначили командовать сторожевым полком. Не столь уж великое назначение! Он участвовал в счастливом взятии ливонской крепости Полчев. Но из-за нового местнического спора — с князем М.В. Тюфякиным, который не пожелал быть под Хворостининым вторым воеводой, Дмитрий Иванович был отправлен из победоносной армии в Москву…

Впрочем, не было бы счастья, да несчастье помогло. Вскоре половина воевод этой рати переместничается, и армия потерпит страшное поражение под Кесью, при очередной попытке возвратить город. Четверо наших воевод погибли, еще четверо оказались в плену, другие с позором бежали. А русские артиллеристы в отчаянии, не желая сдаваться, повесились на пушках, которые некому стало защищать от неприятеля.

Бог уберег Дмитрия Ивановича от этой беды.

Лишь в самом конце 70-х — начале 80-х он сделал скромный шажок наверх. Отчасти это связано с напряженной военной деятельностью, которую Хворостинин вел в тот период. Это был крайне несчастливый для русского оружия период. Русские армии понесли ряд поражений от шведских и польских войск, пали наши крепости Полоцк, Сокол, Великие Луки, Заволочье, Холм, Старая Русса, Нарва, Ивангород, Ям, Копорье.

Страна истощила людские и материальные ресурсы в бесконечной Ливонской войне. Отчасти же царь вынужден был понемногу продвигать нелюбимого военачальника: командный состав русской армии понес в эти годы чудовищные потери, выбыли из строя десятки полководцев.

Кем-то надо было затыкать дыры, постоянно возникавшие в русской обороне, и тут Дмитрий Иванович пришелся как никогда кстати. Как при Молодях. Когда надо было защищать гуляй-город от таранных ударов татарской конницы.

Хворостинин поднимается до положения второго воеводы в большом полку, т. е. основного помощника при главнокомандующем. В этой должности он был записан в разряде летом 1580 г., когда русская армия стояла у Ржевы Владимировой, защищая западные земли России от войск Стефана Батория, только что взявшего крепость Заволочье.

Дмитрий Иванович был повышен до первого воеводы передового полка. Затем, в январе 1581 г., его переводят первым воеводой в Новгород Великий, а это уже на порядок более высокий пост.

В том же 1580 г. князя поставили воеводой в Тарусу.

Весной 1581 г. большая русская армия выступила из Можайска на литовские земли. Она осуществила глубокий рейд и потрепала польско-литовские отряды. Разрядная запись рассказывает об этом походе следующее:

«Воеводы ходили… под Дубровну, да к Орши, и у Орши посады пожгли, и под Копысью и под Шкловым. Из Шклова вылазили литовские люди. И на том деле убили воеводу Романа Дмитриевича Бутурлина… И у Могилева посады пожгли и много товаров поимали и людей побили и много полону поимали и сами вышли со всеми людьми на Смоленеск, дал Бог, здорова».

На фоне общего трагического положения на Ливонском фронте эта операция выглядит большим успехом.

Наградой для командного состава стали золотые монеты от государя.

Руины замка в Пылтсамаа (Оберпален)

В начале 80-х Дмитрия Ивановича несколько раз отправляли на юг, для обороны русских городов от крымцев. Но его основная «боевая работа» совершалась все-таки на Ливонском театре военных действий. Московское государство почти утратило способность давать отпор. Шведы развивают успешное наступление, постепенно захватывая старинные новгородские земли.

Победа над шведами

Основная статья: Битва под Лялицами

В 1581 году в решающее наступление против русских перешли шведы, возглавляемые известным полководцем Понтусом Делагарди. Закрепившись в Нарве и Ивангороде, они захватили пограничные крепости Ям (28 сентября 1581 года) и Копорье (14 октября 1581 года) с уездами.

Однако в феврале 1582 года передовой полк русской рати под командованием Дмитрия Хворостинина и думного дворянина Михаила Безнина у села Лялицы в Водской пятине атаковал начавшие новое наступление шведские войска. Как пишет Разрядная книга,

«Божиею милостию и Пречистые Богородицы молением свейских людей побили и языки многие поимали. И было дело: наперед передовому полку — князю Дмитрию Ивановичу Хворостинину да думному дворенину Михаилу Ондреевичу Безнину, — и пособил им большой полк, а иные воеводы к бою не поспели. И государь послал к воеводам с золотыми».

Потерпев поражение, противник вынужден был поспешно отойти в Нарву. После громких успехов шведов на заключительном этапе Ливонской войны именно их неудача под Лялицами и последующая безуспешная осада Орешка послужили психологическим переломом и вынудили шведов подписать Плюсское перемирие.

Как пишет Руслан Скрынников, в операции под Лялицами также участвовал отряд атамана Ермака, который под началом Хворостинина смог многому у него научиться.

Ивангород и Нарва

В 1582 году Хворостинин вновь второй воевода в Калуге в передовом полку. Зимой в качестве второго воеводы у Ивана Воротынского послан в Муром для похода против взбунтовавшихся луговых черемис и казанских татар.

В 1583 году Хворостинин, опять побывавший вторым воеводой передового полка на южной украине, отправился на черемис. На сей раз Хворостинин по рангу поставлен в командовании наравне с более родовитыми военачальниками.

Военная служба при Фёдоре Иоанновиче и Борисе Годунове

После смерти Ивана Грозного в марте 1584 года на престол взошёл его сын Фёдор Иоаннович, правивший с помощью Бориса Годунова. Отношение при дворе к Хворостинину стало благосклонным, он был пожалован в бояре и назначен государевым наместником в Рязани, с поручением охранять всю приграничную линию.

Повышение по службе, обретение богатых земельных владений, а также боярского чина (который был нечастым даже у более знатных аристократов) являлись долгожданным личным триумфом Хворостинина. Отныне его ценят и жалуют при дворе, он участвует в заседаниях Боярской думы и присутствует на государственных приёмах зарубежных послов (например, в 1585 году наряду с другими боярами Дмитрий Иванович «в большой лавке сидел» при приёме посла Речи Посполитой Льва Сапеги).

И хотя такое положение после многолетней службы было справедливым, не последнюю роль сыграли личные связи: дочь Хворостинина Авдотья была замужем за Степаном Годуновым и Годуновы опирались на Хворостининых против своих соперников Шуйских.

Став главной фигурой в организации обороны степных окраин Русского государства, Хворостинин смог отразить набеги крымских татар и нагайцев в 1585 и в 1586 году. В 1583 году с удачно расположенным войском Хворостинина не рискнуло сразиться 40-тысячное крымское войско и отступило.

С 1585 по 1589 г. Дмитрий Иванович постоянно занимается одним делом: налаживанием надежной охраны городов, поставленных в лесостепной полосе России, на беспокойных южных рубежах. За это время ни крымцы, ни ногайцы ни разу не смогли прорваться к центральным областям или даже создать серьезную угрозу прорыва.

Россия жила в те годы предчувствием новых больших войн с западными соседями. Большого столкновения с Речью Посполитой — Польско-Литовским государством — в Москве не хотели. Конфликт с нею вновь привел бы к затяжной тяжелой борьбе: пересечение самых прямых интересов двух великих держав Восточной Европы на границе между русским Смоленском и литовским Полоцком неизменно наполняло войны между ними невиданным ожесточением и упорством.

В Шведском королевстве видели менее серьезного противника. Да и не была конфигурация восточных рубежей жизненно важной проблемой для Стокгольма. Проблема состояла в том, что шведской короной владел Юхан III, а польской… его сын Сигизмунд. И отец ждал от своего отпрыска широкой военной поддержки. А сын мог запросить таковую у отца — в случае серьезных осложнений с Московским государством.

Спасение русской дипломатии состояло лишь в одном: давным-давно польские монархи утратили значение истинных правителей страны. Важнейшие дела решала магнатерия, опиравшаяся на многочисленную и своевольную шляхту. А они не желали нового столкновения с Россией. Поэтому, когда срок русско-шведского перемирия истек, два давних недруга нашей страны не сумели объединиться.

Разразилась война за русские города и земли, потерянные Московским государством еще при Иване Грозном. Наша армия действовала в целом удачно и смогла вернуть многое из утраченного. Именно тогда Хворостинин выиграл последнее свое большое сражение.

Из-за неспокойствия на шведской границе Хворостинин в 1587 году был отозван с юга в Великий Новгород. Истекал срок Плюсского перемирия и назревала очередная русско-шведская война, которую Швеция надеялась выиграть в союзе с Речью Посполитой. Военные действия против «свейского короля Ягана» начались в январе 1590 года с целью вернуть России утраченный доступ к Балтийскому морю.

Хворостинин, считавшийся в силу своего наступательного стиля лучшим полководцем, был назначен командующим передового полка, игравшего главную роль, хотя формальными главами войска во избежание местнических споров были назначены Фёдор Мстиславский и Андрей Трубецкой.

Взяв Ям, передовой полк Хворостинина разбил близ Ивангорода 4-тысячное (по другим данным, 20-тысячное) шведское войско под началом генерала Густава Банера и заставил его отступить к Раковору, оставив русским все пушки и припасы.

Несколько месяцев спустя военные действия затихли. Плотная блокада Нарвы, и особенно сокрушительное действие нашей артиллерии, привели шведский гарнизон в отчаянное положение. Остатки полевого шведского корпуса, разбитого у Ивангорода, не могли помочь осажденным, поскольку этому препятствовал сильный русский отряд, выставленный в «заслон». Там-то и действовал князь Хворостинин.

В результате было заключено перемирие, выгодное для русской стороны: у шведов оставалась Нарва, но они отдавали, помимо уже захваченного нашими воеводами Яма, также Ивангород и Копорье.

На этом война еще не закончилась. Дальнейшее ее развитие привело только к горшему для шведов результату: в 1595 г., когда заключался Тявзинский мир между Россией и Швецией, они должны были присоединить к потерянным ранее городам еще и Корелу с уездом…

Однако Дмитрий Иванович об окончательной победе России уже не узнал. Его служба завершилась в феврале 1590 г., когда под Нарвой было заключено первое перемирие.

Старый воевода устал от нескончаемых военных трудов и принял монашеский постриг в Троице-Сергиевой обители. Старость и недуги одолевали его тело, изношенное в походах и сражениях. Ивангородская победа стала «прощальным поклоном» московского «командарма». 7 августа 1590 г. Дмитрия Ивановича Хворостинина не стало.

ИАЦ

26 июля 1572 года началась Молодейская битва, в которой русские войска нанесли сокрушительное поражение шестикратно превосходящим силам Крымского ханства.

Вряд ли пассажиры подмосковной электрички, проезжая станцию Колхозная, что в 30 км от мкад (между Подольском и Чеховым), смогут ответить на вопрос, чем знаменито это место. Они будут удивлены, узнав, что 430 лет назад на окрестных полях решалась судьба России. Речь идет о прогремевшей тут летом 1572 года битве у села Молоди. По своему значению некоторые историки приравнивают ее к битве на Куликовом поле.

Сейчас это трудно представить, но в XVI веке подмосковная Ока была суровым российским пограничьем. В период правления крымского хана Девлет-Гирея (1551-1577) борьба россии со степными набегами достигает апогея. С его именем связан ряд крупных походов. Во время одного из них была сожжена Москва (1571).

Давлет Гирей. 14-й хан Крымского ханства. В 1571 году один из походов, осуществлённый его 40-тысячным войском при поддержке Османской империи и в согласовании с Польшей, закончился сожжением Москвы, за что Девлет I получил прозвище Taht Alğan – Взявший Трон.

Крымское ханство, отколовшееся в 1427 году от распадающейся под нашими ударами Золотой Орды, было для Руси злейшим врагом: с конца XV столетия крымские татары, которых сейчас пытаются представить жертвами русского геноцида, совершали постоянные набеги на Русское Царство. Почти ежегодно они разоряли то одну, то другую область Руси, угоняя в плен женщин и детей, которых крымские евреи перепродавали в Стамбул.

Самым же опасным и разорительным стал набег, совершённый крымцами в 1571 году. Целью этого набега стала сама Москва: в мае 1571 года крымский хан Давлет Гирей c 40-тысячной армией, обойдя с помощью перебежчиков, посланных изменником князем Мстиславским, засечные линии на южных окраинах Русского царства, крымское войско переправившись вброд через Угру, вышло во фланг русской армии, насчитывавшей не более 6000 человек. Сторожевой отряд русских был разгромлен крымцами, которые устремились к русской столице.

3 июня 1571 года крымские войска разорили незащищенные слободы и деревни вокруг Москвы, а затем подожгли предместья столицы. Благодаря сильному ветру огонь быстро распространился по городу. Гонимые пожаром горожане и беженцы бросились к северным воротам столицы. В воротах и узких улочках возникла давка, люди «в три ряда шли по головам один другого, и верхние давили тех, кто были под ними». Земское войско, вместо того, чтобы дать бой крымцам в поле или на окраинах города, стало уходить к центру Москвы и, смешавшись с беженцами, утратило порядок; воевода князь Бельский погиб во время пожара, задохнувшись в погребе своего дома. В течение трех часов Москва выгорела дотла. На другой день татары и ногайцы ушли по рязанской дороге в степь. Кроме Москвы Помимо Москвы крымский хан разорил центральные области и вырезал 36 русских городов. В результате этого набега было перебито до 80 тысяч русских людей, а около 60 тысяч было уведено в плен. Население же Москвы сократилось со 100 до 30 тысяч человек.

Крымско-татарский всадник

Давлет Гирей был уверен, что Русь уже не оправится от такого удара и сама сможет стать лёгкой добычей. Поэтому в следующем 1572 году он решил повторить поход. Для этого похода Давлет Гирей смог собрать 120-тысячное войско, включавшее 80 тысяч крымцев и ногайцев, 33 тысячи турок и 7 тысяч турецких янычар. Существование русского государства и самого русского народа повисло на волоске.

Этим самым волоском по счастью оказался князь Михаил Иванович Воротынский, который был главой пограничной стражи в Коломне и Серпухове. Под его началом были объединены опричные и земские войска. Кроме них к силам Воротынского примкнул посланный царём отряд из семи тысяч немецких наёмников, а также подоспевшие на помощь донские казаки. Общая численность войск под командованием князя Воротынского составила 20 034 человека.

Момент для нападения был удачен. Русское государство находилось в критической изоляции и вело борьбу сразу с тремя сильными соседями (Швецией, Речью посполитой и Крымским ханством). Ситуация была - хуже некуда. Вначале 1572 года Иван Грозный эвакуировал столицу. На сотнях возов из Кремля в Новгород были отправлены казна, архивы, высшая знать, в том числе семейство царя.

Гуляй-город

Москва могла стать добычей гиреев

Собираясь в поход на Москву, Девлет-Гирей уже поставил более крупную цель - завоевать всю Россию. Глава государства, как мы уже говорили, перебазировался в Новгород. А в сгоревшей от прошлого набега Москве не имелось крупных соединений. Единственной силой, прикрывавшей опустевшую столицу с юга, по линии Оки, была 60-тысячная армия во главе с князем Михаилом Воротынским. На помощь ему пришла тысяча донских казаков с атаманом Мишкой Черкашениным. Также в армии Воротынского находился посланный сюда царем 7-тысячный отряд немецких наемников.

У Серпухова он оборудовал главную позицию, укрепив ее “гуляй-городом” - подвижной крепостью из телег, на которые ставились деревянные щиты с прорезями для стрельбы.
Против нее хан выставил для отвлечения 2-тысячный отряд. Главные же силы в ночь на 27 июля форсировали Оку в двух слабо защищенных местах: у Сенкиного брода и у села Дракино.

У Сенкиного брода переправился 20-тысячный авангард Мурзы Теребердея. На его пути оказалась лишь небольшая застава из 200 воинов. Они не отступили и геройски погибли, воскресив знаменитый в истории подвиг трехсот спартанцев. В бою у Дракина отряд знаменитого полководца Дивей-Мурзы разбил полк воеводы Никиты Одоевского. После этого хан устремился к Москве. Тогда воротынский снял войска с береговой линии и двинулся вдогонку.

Впереди мчался конный полк молодого князя Дмитрия Хворостинина. В его авангарде были и донские казаки - опытные бойцы степей. Тем временем головные части ханского войска подходили к реке Пахре. Задние - к селу Молоди. Тут и настиг их Хворостинин. Он бесстрашно атаковал крымский арьергард и нанес ему поражение. Этот сильный неожиданный удар вынудил Девлет-Гирея остановить прорыв к Москве. Опасаясь за свой тыл, хан повернул назад, чтобы сокрушить идущую следом армию Воротынского. Без ее разгрома правитель Крыма не мог достичь поставленных целей. Зачарованный мечтой о покорении Москвы, хан отбросил обычную тактику своей армии (набег-отход) и втянулся в масштабное сражение.

Пару дней в районе от Пахры до Молодей шли маневренные стычки. В них Девлет-Гирей прощупывал позиции Воротынского, опасаясь подхода войск из Москвы. Когда выяснилось, что русской армии ждать помощи неоткуда, хан 31 июля атаковал ее базовый лагерь, оборудованный у речки Рожай, близ Молодей.

26 июля крымско-турецкое войско подошло к Оке и стало переправляться через неё в двух местах – у впадения в неё реки Лопасни по Сенькиному броду, и выше Серпухова по течению. Первое место переправы охранял небольшой сторожевой полк «детей боярских» под командованием Ивана Шуйского, состоявший всего из 200 воинов. На него обрушился многотысячный ногайский авангард крымско-турецкого войска под командованием Теребердей-мурзы. Отряд не обратился в бегство, а вступил в неравный бой, но был рассеян, успев, однако, нанести большой урон крымцам. После этого отряд Теребердей-мурзы достиг окрестностей современного Подольска у реки Пахры и, перерезав все дороги, ведущие в Москву, остановился в ожидании главных сил.

Основные позиции русских войск находились у Серпухова. Здесь же находился и наш средневековый танк Гуляй-город , вооружённый пушками и затинными пищалями, отличавшимися от обычных ручниц наличием крюков, которые зацеплялись за крепостную стену с целью уменьшения отдачи при выстреле. Пищаль уступала в скорострельности лукам крымских татар, но имела преимущество в пробивной силе: если стрела застревала в теле первого же незащищённого воина и довольно редко пробивала кольчугу, то пищальная пуля пробивала двоих незащищённых воинов, застревая лишь в третьем. Кроме того, она легко пробивала и рыцарские доспехи.

В качестве отвлекающего манёвра Давлет Гирей послал против Серпухова двухтысячный отряд, а сам с основными силами переправился через Оку в более отдалённом месте у села Дракино, где столкнулся с полком воеводы Никиты Романовича Одоевского, который в тяжелейшем сражении был разбит. После этого, основное войско двинулось на Москву, а Воротынский, сняв войска с береговых позиций, двинулся ему вдогонку. Это была рискованная тактика, так как вся надежда возлагалась на то, что вцепившись в хвост татарскому войску, русские заставят хана развернуться для сражения и не идти на беззащитную Москву. Однако альтернативой было обгонять хана по боковому пути, что имело мало шансов на успех. К тому же был опыт предыдущего года, когда воевода Иван Бельский успел прибыть в Москву до крымцев, однако не смог предотвратить её поджога.

Крымское войско изрядно растянулось и в то время как его передовые части достигли реки Пахры, арьергард лишь подходил к селу Молоди, расположенному в 15 верстах от неё. Именно здесь он был настигнут передовым отрядом русских войск под руководством молодого опричного воеводы князя Дмитрия Хворостинина. 29 июля состоялся ожесточённый бой, в результате которого крымский арьергард был практически уничтожен.
После этого произошло то, на что надеялся Воротынский. Узнав о разгроме арьергарда и опасаясь за свой тыл, Давлет Гирей развернул своё войско. К этому времени уже был развёрнут гуляй-город вблизи Молодей в удобном месте, расположенном на холме и прикрытом рекой Рожаей. Отряд Хворостинина оказался один на один со всей крымской армией, но, правильно оценив обстановку, молодой воевода не растерялся и мнимым отступлением заманил противника к гуляй-городу. Быстрым манёвром вправо уведя своих воинов в сторону, подвёл врага под убийственный артиллерийско-пищальный огонь – «многих татар побили».

В гуляй-городе находился большой полк под командованием самого Воротынского, а также подоспевшие казаки атамана Черкашенина. Началась затяжная битва, к которой крымское войско было не готово. В одной из безуспешных атак на гуляй-город был убит Теребердей-мурза.

После ряда небольших стычек 31 июля Давлет Гирей начал решающий штурм гуляй-города, но он был отбит. Его войско понесло большие потери убитыми и пленными. В числе последних оказался и советник крымского хана Дивей-мурза. В результате крупных потерь татары отступили.

На следующий день атаки прекратились, но положение осажденного лагеря стало критическим. Там было много раненых, кончалось продовольствие. 2 августа правитель Крыма решил наконец покончить с “гуляй-городом” и бросил против него основные силы. Наступила кульминация битвы. Ожидая победы, хан не считался с потерями.

Московские стерльцы

2 августа Давлет Гирей вновь послал своё войско на штурм.. В тяжёлой борьбе погибли до 3 тысяч русских стрельцов, защищавших подножие холма у Рожайки, понесла серьёзные потери и русская конница, оборонявшая фланги. Но приступ был отбит – крымская конница не смогла взять укреплённую позицию. В бою был убит ногайский хан, погибли трое мурз. И тогда крымский хан принял неожиданное решение – он приказал коннице спешиться и атаковать гуляй-город в пешем строю совместно с янычарами. Лезущие татары и турки устилали холм трупами, а хан бросал всё новые силы. Подступив к дощатым стенам гуляй-города, нападавшие рубили их саблями, расшатывали руками, силясь перелезть или повалить, «и тут много татар побили и руки поотсекли бесчисленно много».

Однако конница не могла взять укрепления. Тут нужно было иметь много пехоты. И тогда Девлет-Гирей в запале прибегнул к нехарактерному для крымцев приему. Хан велел всадникам сойти с коней и вместе с янычарами идти на приступ в пешем строю. Это был риск. Крымское войско лишалось главного козыря - высокой маневренности.

Уже под вечер, воспользовавшись тем, что враг сосредоточился на одной стороне холма и увлёкся атаками, Воротынский предпринял смелый манёвр. Дождавшись, когда главные силы крымцев и янычар втянутся в кровавую схватку за гуляй-город, он незаметно вывел большой полк из укрепления, провёл его лощиной и ударил в тыл татарам. Одновременно, сопровождаемые мощными залпами пушек, из-за стен гуляй-города сделали вылазку и воины Хворостинина.

Крымские воины, не привыкшие биться в пешем строю с кавалерией, не выдержали двойного удара. Вспыхнувшая паника низвела лучших конников империи до положения толпы, бросившейся спасаться от всадников Воротынского. Многие погибли, так и не сев на коней. Среди них были - сын, внук и зять Девлет-Гирея. К ночи побоище стихло. Собрав остатки разбитого войска, хан начал отход. Так завершилась великая многодневная битва на просторах от Оки до Пахры.

Во время преследования пеших крымцев до переправы через Оку было перебито большинство бежавших, а также ещё один 5-тысячный крымский арьергард, оставленный на охрану переправы. В Крым возвратилось не более 10 тысяч воинов.

Потерпев поражение в Битве при Молодях, Крымское ханство потеряло при этом почти всё мужское население. Однако предпринять поход в Крым чтобы добить зверя в его логове, Русь, ослабленная предыдущим набегом и Ливонской войной, тогда не смогла.

Вена или все-таки Молоди?

Это была последняя крупнейшая битва Руси со степью. Удар при Молодях потряс крымскую мощь. По некоторым данным, домой, в Крым, вернулось всего 20 тысяч воинов (из янычар не спасся никто).

А теперь немного об истории с географией. Известно, что крайней точкой, где было остановлено османское наступление в Европе, считается Вена. На самом же деле, пальма первенства принадлежит подмосковному селу Молоди. Вена тогда находилась в 150 км от границ османской империи. Тогда как Молоди - примерно в 800 км. Именно у стен российской столицы, при Молодях, был отражен наиболее дальний и грандиозный поход войск османской империи в глубь Европы.

Сопоставимое по значению с битвами на Куликовом поле (1380) или Пуатье (732) сражение при Молодях до сих пор остается малоизвестным событием и почти не упоминается в числе знаменитых побед русского оружия.

Вспомним еще эпизоды из славной военной истории России: какну и давайте не забудем Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия -

Или Молодинская битва - крупное сражение, произошедшее между 29 июля и 2 августа 1572 года в 50 вёрстах южнее Москвы, в котором сошлись в бою русские войска под предводительством воеводы князя Михаила Воротынского и армия крымского хана Девлета I Гирея, включавшая помимо собственно крымских войск турецкие и ногайские отряды. Несмотря на более чем двукратное численное превосходство, 40-тысячная крымская армия была обращена в бегство и почти полностью перебита.

По своему значению битва при Молодях сопоставима с Куликовской и другими ключевыми битвами в российской истории. Победа в битве позволила России сохранить независимость и стала поворотной точкой в противостоянии Московского государства и Крымского ханства, которое отказалось от притязаний на Казанское и Астраханское ханства и впредь потеряло бо́льшую часть своей мощи.

С 2009 года на месте событий проводится реконструкторский фестиваль, приуроченный к годовщине сражения.

Политическая ситуация

Экспансия Московской Руси

В 1552 году русское войско взяло Казань, а четыре года спустя, в стремлении получить выход на Каспий, удалось завоевание Астраханского ханства. Оба этих события вызвали весьма негативную реакцию в тюркском мире, так как павшие ханства были союзниками османского султана и его крымского вассала. Кроме того, для Московского государства открывались новые просторы для политической и торговой экспансии на юг и на восток, а кольцо враждебно настроенных мусульманских ханств, стеснявших Русь несколько столетий, было разорвано. Не замедлили последовать предложения подданства со стороны горских и черкесских князей, а Сибирское ханство признало себя данником Москвы.

Такое развитие событий весьма беспокоило Османскую империю и Крымское ханство. Набеговое хозяйство, составлявшее бо́льшую часть экономики Крымского государства, по мере укрепления Московской Руси оказывалось под угрозой. Султана беспокоили перспективы остановки поставок невольников и добычи из южнорусских степей, а также безопасность крымских вассалов. Целью османской и крымской политики стало возвращение Поволжья в орбиту османских интересов и восстановление былого кольца вокруг Московской Руси.

Ливонская война

Ободрённый успехом в выходе на Каспий, Иван Грозный был намерен завоевать выход к Балтийскому морю, так как изоляция Московского государства была во многом обусловлена его географической отстранённостью от основных торговых путей и многовековым отсутствием выхода к морю. В 1558 году началась Ливонская война против Ливонской конфедерации, к которой позднее присоединились Швеция, Великое княжество Литовское и Польша. Поначалу события развивались благополучно для Москвы: под ударами войск князей Серебряного, Курбского, Адашева в 1561 году Ливонская конфедерация была разгромлена, большая часть Прибалтики оказалась под русским контролем, был отвоёван древний русский город Полоцк, в котором находилась одна из древнейших православных епархий.

Вскоре, однако, удача сменилась рядом поражений. В 1569 году в результате Люблинской унии положение Московского государства осложнилось, так как ему нужно было противостоять возросшей силе соперников. Пользуясь пребыванием большей части русского войска в Прибалтике, и накаляющейся внутренней обстановкой, связанной с введением опричнины, крымский хан совершал многочисленные набеги на южные рубежи московских земель, в том числе безуспешный поход на Астрахань.

Крымский набег на Москву в 1571

Песня о нашествии крымских
татар на Русь в 1572 году
А не силная туча затучилася,
а не силнии громы грянули:
куде едет собака крымской царь?

А ко силнему царству Московскому:
«А нынечи мы поедем к каменной Москве,
а назад мы поидем, Резань возмем».

А как будут оне у Оки-реки,
а тут оне станут белы шатры роставливать.
«А думайте вы думу с цела ума:

Кому у нас сидеть в каменной Москве,
а кому у нас во Володимере,
а кому у нас сидеть в Суздале,

А кому у нас держать Резань Старая,
а кому у нас в Звенигороде,
а кому у нас сидеть в Новегороде?»

Выходить Диви-Мурза сын Уланович:
«А еси государь наш, крымской царь!
А табе, государь, у нас сидеть в каменной Москве,
А сыну твоему в Володимере,

А племнику твоему в Суздале,
а сродичю в Звенигороде,
а боярину конюшему держать Резань Старая,

А меня, государь, пожалуй Новым городом:
у меня лежатъ там свет-добры-дни батюшко,
Диви-Мурза сын Уланович».

Прокличет с небес господен глас:
«Ино еси, собака, крымской царь!
То ли тобе царство не сведомо?

А еще есть на Москве Семьдесят апостолов
опришенно Трех святителей,
еще есть на Москве православной царь!»

Побежал еси, собака, крымской царь,
не путем еси, не дорогою,
не по знамени, не по черному!

(Песни, записанные для Ричарда Джемса в 1619-1620 годах)

С поддержкой Османской империи и в согласовании с новообразованной Речью Посполитой крымский хан Девлет Гирей в мае 1571 года 40-тысячной армией совершил опустошительный поход на русские земли. Обойдя с помощью перебежчиков засечные линии на южных окраинах Русского царства (цепь укреплений, называемых «поясом Пресвятой Богородицы»), он дошёл до Москвы и подпалил её пригороды. Построенный главным образом из дерева город почти полностью сгорел, за исключением каменного кремля. Количество жертв и уведённых в плен определить весьма трудно, но, по оценкам различных историков, оно исчисляется десятками тысяч. После пожара Москвы, Иван IV, уехавший до этого из города, предложил вернуть Астраханское ханство и был уже практически готов на переговоры о возврате Казани, а также срыл укрепления на Северном Кавказе.

Однако Девлет Гирей был уверен, что Русь уже не оправится от такого удара и сама сможет стать лёгкой добычей, к тому же в её пределах царили голод и эпидемия чумы. По его мнению, по ней оставалось только нанести последний удар. Весь год после похода на Москву он занимался составлением новой, гораздо более крупной армии. Активную поддержку оказала Османская империя, предоставившая ему несколько тысяч воинов, в том числе отборных янычар. Из крымских татар и ногайцев ему удалось собрать около 40 тысяч человек. Владея огромным по тем временам войском, Девлет Гирей двинулся на Москву. Крымский хан неоднократно заявлял, что «едет в Москву на царство ». Земли Московской Руси были уже заранее поделены между крымскими мурзами. Вторжение крымского войска, как и завоевательные походы Батыя, поставило острый вопрос о существовании независимого Русского государства.

В преддверии битвы

Главой пограничной стражи в Коломне и Серпухове, составлявшей всего 20 тысяч воинов, был князь Михаил Воротынский. Под его началом были объединены опричные и земские войска. Кроме них к силам Воротынского примкнул посланный царём отряд из 7 тысяч немецких наёмников, а также донские казаки. Прибыл нанятый отряд из тысячи «каневских черкасс», то есть украинских казаков. От царя Воротынскому поступил наказ, как вести себя на случай двух вариантов развития событий. На случай, если Девлет Гирей двинется на Москву и будет искать сражения со всем русским войском, воевода был обязан перекрыть хану старый Муравский шлях и спешить к реке Жиздре. Если же станет очевидно, что крымцы заинтересованы в традиционном быстром налёте, грабеже и столь же быстром отходе, Воротынскому предстояло устраивать засады и организовывать «партизанские» действия. Сам Иван Грозный, как и в прошлом году, покинул Москву, на этот раз в сторону Великого Новгорода.

В этот раз поход хана был несравнимо более серьёзным, чем обычный набег. 27 июля крымско-турецкое войско подошло к Оке и стало переправляться через неё в двух местах - у впадения в неё реки Лопасни по Сенькиному броду, и выше Серпухова по течению. Первое место переправы охранял небольшой сторожевой полк «детей боярских» под командованием Ивана Шуйского, состоявший всего из 200 воинов. На него обрушился многотысячный ногайский авангард крымско-турецкого войска под командованием Теребердей-мурзы. Отряд не обратился в бегство, а вступил в неравный бой, но был рассеян, успев, однако, нанести большой урон крымцам. После этого отряд Теребердей-мурзы достиг окрестностей современного Подольска у реки Пахры и, перерезав все дороги, ведущие в Москву, остановился в ожидании главных сил.

Основные позиции русских войск, усиленные гуляй-городом, находились у Серпухова. Гуляй-город представлял собой щиты в полбревна размером со стену сруба, укреплённые на телегах, с бойницами для стрельбы и составленные кругом или в линию. Русские воины были вооружены пищалями и пушками. Для отвлечения Девлет Гирей послал против Серпухова двухтысячный отряд, сам же с основными силами переправился через Оку в более отдалённом месте у села Дракино, где столкнулся с полком воеводы Никиты Романовича Одоевского, который в тяжелейшем сражении был разгромлен. После этого, основное войско двинулось на Москву, а Воротынский, сняв войска с береговых позиций, двинулся ему вдогонку. Это была рискованная тактика, так как вся надежда возлагалась на то, что «вцепившись в хвост» крымской армии, русские заставят хана развернуться для сражения и не идти на беззащитную Москву. Однако альтернативой было обгонять хана по боковому пути, что имело мало шансов на успех. К тому же был опыт предыдущего года, когда воевода Иван Бельский успел прибыть в Москву до крымцев, однако не смог предотвратить её поджога.

Состав русской армии

Согласно полковой росписи «берегового» полка князя Михаила Воротынского, русская армия имела в своем составе:

Ход битвы

Крымское войско изрядно растянулось и в то время как его передовые части достигли реки Пахры, арьергард лишь подходил к селу Молоди, расположенному в 15 километрах от неё. Именно здесь он был настигнут передовым отрядом русских войск под руководством молодого опричного воеводы князя Дмитрия Хворостинина. Вспыхнул яростный бой, в результате которого крымский арьергард был практически уничтожен. Это произошло 29 июля.

После этого произошло то, на что надеялся Воротынский. Узнав о разгроме арьергарда и опасаясь за свой тыл, Девлет Гирей развернул своё войско. К этому времени уже был развёрнут гуляй-город вблизи Молодей в удобном месте, расположенном на холме и прикрытом рекой Рожаей. Отряд Хворостинина оказался один на один со всей крымской армией, но, правильно оценив обстановку, молодой воевода не растерялся и мнимым отступлением заманил противника к гуляй-городу. Быстрым маневром вправо уведя своих воинов в сторону, подвёл врага под убийственный артиллерийско-пищальный огонь - «многих татар побили ». В гуляй-городе находился большой полк под командованием самого Воротынского, а также подоспевшие казаки атамана Черкашенина. Началась затяжная битва, к которой крымское войско было не готово. В одной из безуспешных атак на гуляй-город был убит Теребердей-мурза.

После ряда небольших стычек 31 июля Девлет Гирей начал решающий штурм гуляй-города, но он был отбит. Его войско понесло большие потери, в том числе был взят в плен советник крымского хана Дивей-мурза. В результате крупных потерь крымцы отступили. На следующий день атаки прекратились, но положение осаждённых было критическим - в укреплении находилось огромное число раненых, кончалась вода.

2 августа Девлет Гирей вновь послал своё войско на штурм. В тяжёлой борьбе погибли до 3 тысяч русских стрельцов, защищавших подножие холма у Рожайки, понесла серьёзные потери и русская конница, оборонявшая фланги. Но приступ был отбит - крымская конница не смогла взять укреплённую позицию. В бою был убит ногайский хан, погибли трое мурз. И тогда крымский хан принял неожиданное решение - он приказал коннице спешиться и атаковать гуляй-город в пешем строю совместно с янычарами. Лезущие крымцы и османцы устилали холм трупами, а хан бросал всё новые силы. Подступив к дощатым стенам гуляй-города, нападавшие рубили их саблями, расшатывали руками, силясь перелезть или повалить, «и тут много татар побили и руки поотсекли бесчисленно много». Уже под вечер, воспользовавшись тем, что враг сосредоточился на одной стороне холма и увлёкся атаками, Воротынский предпринял смелый манёвр. Дождавшись, когда главные силы крымцев и янычар втянутся в кровавую схватку за гуляй-город, он незаметно вывел большой полк из укрепления, провёл его лощиной и ударил в тыл крымцам. Одновременно, сопровождаемые мощными залпами пушек, из-за стен гуляй-города сделали вылазку и воины Хворостинина. Не выдержав двойного удара, крымцы и турки побежали, бросая оружие, обозы и имущество. Потери были огромны - погибли все семь тысяч янычар, большинство крымских мурз, а также сын, внук и зять самого Девлета Гирея. Множество высших крымских сановников попало в плен.

Во время преследования пеших крымцев до переправы через Оку было перебито большинство бежавших, а также ещё один 5-тысячный крымский арьергард, оставленный на охрану переправы. В Крым возвратилось не более 10 тысяч воинов.

Как сообщала Новгородская летопись:

Последствия битвы

После безуспешного похода против Русского царства, Крым лишился почти всего боеспособного мужского населения, так как по обычаям почти все боеспособные мужчины были обязаны участвовать в походах хана. В целом, сражение при селе Молоди стало поворотной точкой в противостоянии Московской Руси и Крымского ханства и последней крупной битвой Руси со Степью. В результате битвы была подорвана военная мощь Крымского ханства, столь долго угрожавшего русским землям. Османская империя была вынуждена отказаться от планов вернуть среднее и нижнее Поволжье в сферу своих интересов и они были закреплены за Русью.

Разорённая предыдущими крымскими набегами 1566-1571 гг. и стихийными бедствиями конца 1560-х гг., внутренним террором царской опричнины, воюющая на два фронта Московская Русь смогла выстоять и сохранить свою независимость в крайне критической ситуации.

На Дону и Десне пограничные укрепления были отодвинуты на юг на 300 километров, непродолжительное время спустя были заложены Воронеж и новая крепость в Ельце - началось освоение богатых чернозёмных земель, ранее принадлежавших к Дикому полю.

По некоторым данным через 10 месяцев после сражения Михаил Иванович Воротынский умер после пыток, в которых принимал участие Иван Васильевич Грозный, однако данный факт остается неподтвержденным (при этом имя Воротынского не упоминается в "Синодике опальных", к тому же на одном из документов 1574 года стоит подпись князя).

Серьёзные исследования на тему битвы при Молодях начали предприниматься только в конце XX века.

Не забудем не только день Бородина, но и славу русской армии в битве при Молодях. Без второго не быть бы и первому.

Битва при Молодях

26 июля 1572 года началась Молодейская битва, в которой русские войска нанесли сокрушительное поражение шестикратно превосходящим силам Крымского ханства.

Давлет Гирей. 14-й хан Крымского ханства Флаг Крымского ханства

Давлет Гирей. 14-й хан Крымского ханства. В 1571 году один из походов, осуществлённый его 40-тысячным войском при поддержке Османской империи и в согласовании с Польшей, закончился сожжением Москвы, за что Девлет I получил прозвище Taht Alğan - Взявший Трон.

Крымское ханство, отколовшееся в 1427 году от распадающейся под нашими ударами Золотой Орды, было для Руси злейшим врагом: с конца XV столетия крымские татары, которых сейчас пытаются представить жертвами русского геноцида, совершали постоянные набеги на Русское Царство. Почти ежегодно они разоряли то одну, то другую область Руси, угоняя в плен женщин и детей, которых крымские евреи перепродавали в Стамбул.

Самым же опасным и разорительным стал набег, совершённый крымцами в 1571 году. Целью этого набега стала сама Москва: в мае 1571 года крымский хан Давлет Гирей c 40-тысячной армией обошёл с помощью перебежчиков, посланных изменником князем Мстиславским, засечные линии на южных окраинах Русского царства, и крымское войско переправившись вброд через Угру, вышло во фланг русской армии. Сторожевой отряд русских был разгромлен крымцами, которые устремились к русской столице.

3 июня 1571 года крымские войска разорили незащищенные слободы и деревни вокруг Москвы, а затем подожгли предместья столицы. Благодаря сильному ветру огонь быстро распространился по городу. Гонимые пожаром горожане и беженцы бросились к северным воротам столицы. В воротах и узких улочках возникла давка, люди «в три ряда шли по головам один другого, и верхние давили тех, кто были под ними». Земское войско, вместо того, чтобы дать бой крымцам в поле или на окраинах города, стало уходить к центру Москвы и, смешавшись с беженцами, утратило порядок; воевода князь Бельский погиб во время пожара, задохнувшись в погребе своего дома. В течение трех часов Москва выгорела дотла. На другой день татары и ногайцы ушли по рязанской дороге в степь. Помимо Москвы крымский хан разорил центральные области и вырезал 36 русских городов. В результате этого набега было перебито до 80 тысяч русских людей, а около 60 тысяч было уведено в плен. Население же Москвы сократилось со 100 до 30 тысяч человек.
Давлет Гирей был уверен, что Русь уже не оправится от такого удара и сама сможет стать лёгкой добычей. Поэтому в следующем 1572 году он решил повторить поход. Для этого похода Давлет Гирей смог собрать 120-тысячное войско, включавшее 80 тысяч крымцев и ногайцев, 33 тысячи турок и 7 тысяч турецких янычар. Существование русского государства и самого русского народа повисло на волоске.

Крымско-татарский всадник Московские стрельцы

Этим самым волоском по счастью оказался князь Михаил Иванович Воротынский, который был главой пограничной стражи в Коломне и Серпухове. Под его началом были объединены опричные и земские войска. Кроме них к силам Воротынского примкнул посланный царём отряд из семи тысяч немецких наёмников, а также подоспевшие на помощь донские казаки. Общая численность войск под командованием князя Воротынского составила 20 тысяч 34 человека.

26 июля крымско-турецкое войско подошло к Оке и стало переправляться через неё в двух местах - у впадения в неё реки Лопасни по Сенькиному броду, и выше Серпухова по течению. Первое место переправы охранял небольшой сторожевой полк «детей боярских» под командованием Ивана Шуйского, состоявший всего из 200 воинов. На него обрушился многотысячный ногайский авангард крымско-турецкого войска под командованием Теребердей-мурзы. Отряд не обратился в бегство, а вступил в неравный бой, но был рассеян, успев, однако, нанести большой урон крымцам. После этого отряд Теребердей-мурзы достиг окрестностей современного Подольска у реки Пахры и, перерезав все дороги, ведущие в Москву, остановился в ожидании главных сил.
Основные позиции русских войск находились у Серпухова. Здесь же находился и наш средневековый танк Гуляй-город, вооружённый пушками и затинными пищалями, отличавшимися от обычных ручниц наличием крюков, которые зацеплялись за крепостную стену с целью уменьшения отдачи при выстреле. Пищаль уступала в скорострельности лукам крымских татар, но имела преимущество в пробивной силе: если стрела застревала в теле первого же незащищённого воина и довольно редко пробивала кольчугу, то пищальная пуля пробивала двоих незащищённых воинов, застревая лишь в третьем. Кроме того, она легко пробивала и рыцарские доспехи.
В качестве отвлекающего манёвра Давлет Гирей послал против Серпухова двухтысячный отряд, а сам с основными силами переправился через Оку в более отдалённом месте у села Дракино, где столкнулся с полком воеводы Никиты Романовича Одоевского, который в тяжелейшем сражении был разбит. После этого, основное войско двинулось на Москву, а Воротынский, сняв войска с береговых позиций, двинулся ему вдогонку. Это была рискованная тактика, так как вся надежда возлагалась на то, что вцепившись в хвост татарскому войску, русские заставят хана развернуться для сражения и не идти на беззащитную Москву. Однако альтернативой было обгонять хана по боковому пути, что имело мало шансов на успех. К тому же был опыт предыдущего года, когда воевода Иван Бельский успел прибыть в Москву до крымцев, однако не смог предотвратить её поджога.
Крымское войско изрядно растянулось и в то время как его передовые части достигли реки Пахры, арьергард лишь подходил к селу Молоди, расположенному в 15 верстах от неё. Именно здесь он был настигнут передовым отрядом русских войск под руководством молодого опричного воеводы князя Дмитрия Хворостинина. 29 июля состоялся ожесточённый бой, в результате которого крымский арьергард был практически уничтожен.
После этого произошло то, на что надеялся Воротынский. Узнав о разгроме арьергарда и опасаясь за свой тыл, Давлет Гирей развернул своё войско. К этому времени уже был развёрнут гуляй-город вблизи Молодей в удобном месте, расположенном на холме и прикрытом рекой Рожаей. Отряд Хворостинина оказался один на один со всей крымской армией, но, правильно оценив обстановку, молодой воевода не растерялся и мнимым отступлением заманил противника к гуляй-городу. Быстрым манёвром вправо уведя своих воинов в сторону, подвёл врага под убийственный артиллерийско-пищальный огонь - «многих татар побили».

Гуляй-город

В гуляй-городе находился большой полк под командованием самого Воротынского, а также подоспевшие казаки атамана Черкашенина. Началась затяжная битва, к которой крымское войско было не готово. В одной из безуспешных атак на гуляй-город был убит Теребердей-мурза.
После ряда небольших стычек 31 июля Давлет Гирей начал решающий штурм гуляй-города, но он был отбит. Его войско понесло большие потери убитыми и пленными. В числе последних оказался и советник крымского хана Дивей-мурза. В результате крупных потерь татары отступили. На следующий день атаки прекратились, но положение осаждённых было критическим - в укреплении находилось огромное число раненых, кончалась вода.

2 августа Давлет Гирей вновь послал своё войско на штурм. В тяжёлой борьбе погибли до 3 тысяч русских стрельцов, защищавших подножие холма у Рожайки, понесла серьёзные потери и русская конница, оборонявшая фланги. Но приступ был отбит - крымская конница не смогла взять укреплённую позицию. В бою был убит ногайский хан, погибли трое мурз. И тогда крымский хан принял неожиданное решение - он приказал коннице спешиться и атаковать гуляй-город в пешем строю совместно с янычарами. Лезущие татары и турки устилали холм трупами, а хан бросал всё новые силы. Подступив к дощатым стенам гуляй-города, нападавшие рубили их саблями, расшатывали руками, силясь перелезть или повалить, «и тут много татар побили и руки поотсекли бесчисленно много». Уже под вечер, воспользовавшись тем, что враг сосредоточился на одной стороне холма и увлёкся атаками, Воротынский предпринял смелый манёвр. Дождавшись, когда главные силы крымцев и янычар втянутся в кровавую схватку за гуляй-город, он незаметно вывел большой полк из укрепления, провёл его лощиной и ударил в тыл татарам. Одновременно, сопровождаемые мощными залпами пушек, из-за стен гуляй-города сделали вылазку и воины Хворостинина. Не выдержав двойного удара, татары и турки побежали, бросая оружие, обозы и имущество. Потери были огромны - погибли все семь тысяч янычар, большинство крымских мурз, а также сын, внук и зять самого Давлета Гирея. Множество высших крымских сановников попало в плен.
Во время преследования пеших крымцев до переправы через Оку было перебито большинство бежавших, а также ещё один 5-тысячный крымский арьергард, оставленный на охрану переправы. В Крым возвратилось не более 10 тысяч воинов.
Потерпев поражение в Битве при Молодях, Крымское ханство потеряло при этом почти всё мужское население. Однако предпринять поход в Крым чтобы добить зверя в его логове, Русь, ослабленная предыдущим набегом и Ливонской войной, тогда не смогла, и через два десятилетия выросло новое поколение, и уже в 1591 году татары повторили поход на Москву, а в 1592 разграбили тульские, каширские и рязанские земли.

Запрещённая победа

26 июля 1572 года произошла величайшая битва христианской цивилизации, определившая будущее евроазиатского континента, если не всей планеты, на много, много веков вперед. Почти двести тысяч человек сошлись в кровавой шестидневной битве, своим мужеством и самоотверженностью доказывая право на существование сразу многих народов. Больше ста тысяч человек заплатили своими жизнями за разрешение этого спора, и только благодаря победе наших предков ныне живем мы в том мире, который привыкли видеть вокруг. В этом сражении решалась не просто судьба Руси и стран Европы — речь шла о судьбе всей европейской цивилизации. Но спросите любого образованного человека: что он знает о битве, случившейся в 1572 году? И практически никто, кроме профессиональных историков, не сможет ответить вам ни слова. Почему? Потому, что эта победа была одержана «неправильным» правителем, «неправильной» армией и «неправильным» народом. Вот уже минуло четыре века, как эта победа просто-напросто запрещена.

История, как она есть

Прежде, чем рассказывать о самой битве, следует, наверное, вспомнить и о том, как выглядела Европа в малоизвестном XVI веке. А поскольку объем журнальной статьи заставляет быть кратким, то сказать можно только одно: в XVI веке в Европе не существовало никаких полноценных государств, кроме Османской империи. Во всяком случае, карликовые образования, называвшие себя королевствами и графствами, бессмысленно даже примерно сопоставлять с этой огромной империей.

На самом деле, только оголтелой западноевропейской пропагандой можно объяснить то, что турок мы представляем грязными тупыми дикарями, волна за волной накатывающимися на доблестные рыцарские войска и побеждающими исключительно благодаря свой численности. Все обстояло с точностью до наоборот: прекрасно обученные, дисциплинированные, отважные османские воины шаг за шагом теснили разрозненные, плохо вооруженные формирования, осваивая для империи все новые и новые «дикие» земли. К концу пятнадцатого века на европейском континенте им принадлежала Болгария, к началу XVI века — Греция и Сербия, к середине века граница отодвинулась до Вены, турки приняли под свою руку Венгрию, Молдавию, знаменитую Трансильванию, начали войну за Мальту, опустошили побережья Испании и Италии.

Во-первых, турки не были «грязными». В отличие от европейцев, в те времена незнакомых даже с азами личной гигиены, подданные Османской империи были обязаны, согласно требованиям Корана, как минимум совершать ритуальные омовения перед каждой молитвой.

Во-вторых, турки были истинными мусульманами — то есть людьми, изначально уверенными в своем духовном превосходстве, а потому крайне веротерпимыми. На завоеванных территориях они, по мере возможности, старались сохранить местные обычаи, чтобы не разрушать сложившихся общественных отношений. Османов не интересовало, были ли новые подданные мусульманами, или христианами, или иудеями, числились ли они арабами, греками, сербами, албанцами, итальянцами, иранцами или татарами. Главное — чтобы они продолжали спокойно трудиться и исправно платили налоги. Государственная система правления строилась на сочетании арабских, сельджукских и византийских обычаев и традиций. Наиболее ярким примером, позволяющим отличить исламский прагматизм и религиозную терпимость от европейской дикости, может послужить история 100 000 евреев, изгнанных из Испании в 1492 году и охотно принятых в подданство султаном Баязидом. Католики получили моральное удовлетворение, расправившись с «убийцами Христа», а османы — значительные поступления в казну от новых, далеко не бедных, переселенцев.

В-третьих, Османская империя далеко опережала северных соседей в технологии производства вооружений и доспехов. Именно турки, а не европейцы, подавляли врага артиллерийским огнем, именно османы активно насыщали свои войска, крепости и корабли пушечными стволами. В качестве образца мощи османского оружия можно привести 20 бомбард калибром от 60 до 90 сантиметров и весом до 35 тонн, в конце XVI века поставленных на боевое дежурство в фортах, которые защищали Дарданеллы, и простоявших там до начала XX века! И не просто простоявших — в начале XIX века, в 1807 году, они вполне успешно размолотили новенькие английские корабли «Windsor Castle» и «Active», пытавшиеся прорваться через пролив. Повторюсь: орудия представляли реальную боевую силу даже спустя три века после своего изготовления. В XVI веке их можно было смело считать настоящим сверхоружием. А изготавливались упомянутые бомбарды в те самые годы, когда Николло Маккиавели старательно выписывал в своем трактате «Государь» следующие слова: «Лучше предоставить неприятелю ослеплять самого себя, нежели разыскивать его, ничего не видя из-за порохового дыма», отрицая всякую пользу от использования пушек в военных кампаниях.

В-четвертых, турки обладали наиболее передовой для своего времени регулярной профессиональной армией. Ее костяк составлял так называемый «янычарский корпус». В XVI веке он практически полностью формировался из купленных или захваченных в плен мальчиков, юридически являвшихся рабами султана. Все они проходили качественное воинское обучение, получали хорошее вооружение и превращались в лучшую пехоту, какая только существовала в Европе и средиземноморском регионе. Численность корпуса достигала 100 000 человек. Кроме того, империя обладала вполне современной феодальной конницей, которая формировалась из сипахов — владельцев земельных наделов. Подобными наделами, «тимарами», военоначальники награждали доблестных и достойных солдат во всех вновь присоединенных районах, благодаря чему численность и боеспособность армии непрерывно возрастала. А если вспомнить еще и то, что попавшие в вассальную зависимость от Великолепной Порты правители были обязаны по приказу султана приводить свои армии для общих походов, становится ясно, что Османская империя могла единовременно выставить на поле боя никак не меньше полумиллиона хорошо подготовленных воинов — куда больше, нежели имелось войск во всей Европе вместе взятой.

В свете всего вышеизложенного становится ясно, почему при одном упоминании о турках средневековых королей бросало в холодный пот, рыцари хватались за оружие и испуганно крутили головой, а младенцы в колыбелях начинали плакать и звать маму. Любой мало-мальски мыслящий человек мог уверенно предсказать, что лет через сто весь обитаемый мир будет принадлежать турецкому султану, и посетовать на то, что продвижение османов на север сдерживает отнюдь не мужество защитников Балкан, а стремление османов в первую очередь овладеть куда более богатыми землями Азии, покорить древние страны Ближнего Востока. И, надо сказать, Османская империя добилась этого, раздвинув свои границы от Каспийского моря, Персии и Персидского залива и почти до самого Атлантического океана (западными землями империи являлся современный Алжир).

Следует также упомянуть об очень важном факте, почему-то неизвестном многим профессиональным историкам: начиная с 1475 года в состав Османской империи входило Крымское ханство, крымский хан назначался и смещался султанским фирманом, приводил свои войска по приказу Великолепной Порты, либо начинал военные действия против кого-то из соседей по приказу из Стамбула; на Крымском полуострове находился султанский наместник, а в нескольких городах стояли турецкие гарнизоны.

Кроме того, Казанское и Астраханское ханство считались находящимися под покровительством империи, как государства единоверцев, к тому же исправно поставляющие рабов для многочисленных боевых галер и рудников, а также наложниц для гаремов...

Золотой век России

Как ни странно, но о том, что представляла из себя Русь XVI века, сейчас мало кто себе представляет — особенно люди, на совесть выучившие курс истории средней школы. Надо сказать, там излагается куда больше фантастики, нежели реальных сведений, а потому любому современному человеку следует знать несколько основных, опорных фактов, позволяющих понять мироощущение наших предков.

Прежде всего, на Руси XVI века рабства практически не существовало. Каждый человек, родившийся в русских землях, изначально являлся вольным и равным со всеми прочими. Крепостничество того времени сейчас называется договором аренды земельного участка со всеми вытекающими последствиями: нельзя уходить, пока не расплатился с хозяином земли за ее использование. И все... Никакого наследственного крепостничества не существовало (оно введено соборным уложением 1649 года), и сын крепостного являлся вольным человеком до тех пор, пока сам не решался взять себе земельный надел.
Никаких европейских дикостей вроде дворянского права на первую ночь, карать и миловать, или просто разъезжать с оружием, пугая простых граждан и затевая ссоры, не существовало. В судебнике 1497 года вообще признается только две категории населения: служилые люди и неслужилые. В остальном перед законом все равны вне зависимости от происхождения.

Служба в армии являлась абсолютно добровольной, хотя, конечно, наследственной и пожизненной. Хочешь — служи, не хочешь — не служи. Отписывай поместье в казну, и — свободен. Тут следует упомянуть, что понятие пехоты в русской армии отсутствовало начисто. Воин выходил в поход на двух или трех конях — в том числе и стрельцы, которые спешивались только непосредственно перед сражением.

Вообще, война была перманентным состоянием тогдашней Руси: ее южные и восточные рубежи постоянно теребили грабительскими набегами татары, западные границы беспокоили братья-славяне Литовского княжества, много веков оспаривавшие у Москвы право первенства на наследие Киевской Руси. В зависимости от ратных успехов, западная граница постоянно перемещалась то в одну, то в другую сторону, а восточных соседей то замиряли, то пытались задобрить подарками после очередного поражения. С юга некоторую защиту представляло так называемое Дикое поле — южно-русские степи, совершенно обезлюдевшие в результате непрерывных набегов крымских татар. Чтобы напасть на Русь, подданным Османской империи требовалось совершать длинный переход, и они, как люди ленивые и практичные, предпочитали грабить либо племена Северного Кавказа, либо Литву и Молдавию.

Запрещённая победа Иван IV

Именно в этой Руси, в 1533 году, и воцарился сын Василия III Иван. Впрочем, воцарился — это слишком сильно сказано. В момент вступления на трон Ивану было всего три года, и счастливым его детство можно назвать с очень большой натяжкой. В семь лет у него отравили мать, после чего буквально на глазах убили человека, которого он считал своим отцом, любимых нянек разогнали, всех, кто ему мало-мальски нравился — либо уничтожили, либо услали с глаз долой. Во дворце он находился на положении цепного пса: то выводили в палаты, показывая иноземцам «любимого князя», то пинали все кому не лень. Доходило до того, что будущего царя забывали кормить на протяжении целых дней. Все шло к тому, что перед совершеннолетием его просто бы прирезали, дабы сохранить в стране эру безвластия, — однако государь выжил. И не просто выжил — а стал величайшим правителем за всю историю Руси. И что самое поразительное — Иван IV не озлобился, не стал мстить за прошлые унижения. Его правление оказалось едва ли не самым гуманным за всю историю нашей страны.

Последнее утверждение отнюдь не оговорка. К сожалению, все, что обычно рассказывается об Иване Грозном, колеблется от «полного бреда» до «откровенного вранья». К «полному бреду» можно отнести «свидетельства» известного знатока Руси, англичанина Джерома Горсея, его «Записки о России», в которых утверждается, что зимой 1570 года опричники перебили в Новгороде 700 000 (семьсот тысяч) жителей, при общем населении этого города в тридцать тысяч. К «откровенному вранью» — свидетельства о жестокости царя. Например, заглянув в широко известную энциклопедию «Брокгауза и Ефрона», в статью об Андрее Курбском, любой желающий может прочитать, что, гневаясь на князя, «в оправдание своей ярости Грозный мог приводить только факт измены и нарушения крестного целования...». Какие пустяки! То есть, князь дважды изменил Отечеству, попался, но не был повешен на осине, а целовал крест, христом-богом клялся, что больше не будет, был прощен, снова изменил... Однако при всем том царю пытаются поставить в вину не то, что он не покарал предателя, а то, что продолжает ненавидеть выродка, приводящего на Русь польские войска и проливающего кровь русских людей.

К глубочайшему сожалению «иваноненавистников», в XVI веке на Руси существовала письменность, обычай поминать мертвых и синодники, которые сохранились вместе с поминальными записями. Увы, при всем старании на совесть Ивана Грозного за все его пятьдесят лет правления можно отнести не больше 4000 погибших. Наверное, это немало, даже если учитывать, что большинство честно заработало себе казнь изменами и клятвопреступлениями. Однако в те же самые годы в соседней Европе в Париже за одну ночь вырезали больше 3000 гугенотов, а в остальной стране — более 30 000 только за две недели. В Англии по приказу Генриха VIII было повешено 72 000 людей, виновных в том, что они нищие. В Нидерландах во время революции счет трупам перевалил за 100 000... Не-ет, России до европейской цивилизации далеко.

Кстати, по подозрению многих историков, байка про разорение Новгорода внаглую списана со штурма и разорения Льежа бургундцами Карла Смелого в 1468 году. Причем плагиаторы даже поленились сделать поправку на русскую зиму, в результате чего мифическим опричникам пришлось ездить на лодках по Волхову, который в тот год, по свидетельству летописей, промерз до самого дна.

Впрочем, основные черты личности Ивана Грозного не решаются оспаривать даже самые лютые его ненавистники, а потому мы совершенно точно знаем, что был он очень умен, расчетлив, ехиден, хладнокровен и смел. Царь был поразительно начитан, имел обширную память, любил петь и сочинял музыку (его стихиры сохранились и исполняются по сей день). Иван IV прекрасно владел пером, оставив богатое эпистолярное наследие, любил участвовать в религиозных диспутах. Царь сам разбирал тяжбы, работал с документами, не выносил гнусного пьянства.

Добившись реальной власти, молодой, дальновидный и деятельный царь немедленно начал принимать меры к реорганизации и укреплению государства — как изнутри, так и внешних его границ.

Встреча

Основная черта Ивана Грозного — это его маниакальная страсть к огнестрельному оружию. В русском войске впервые появляются отряды, вооруженные пищалями, — стрельцы, которые постепенно становятся костяком армии, отнимая это звание у поместной конницы. По всей стране возникают пушечные дворы, на которых отливают все новые и новые стволы, крепости перестраиваются под огненный бой — у них спрямляют стены, в башни устанавливают тюфяки и крупнокалиберные пищали. Царь всеми способами запасает порох: покупает, ставит пороховые мельницы, он обложил города и монастыри селитряной повинностью. Иногда это приводит к устрашающим пожарам, но Иван IV неумолим: порох, как можно больше пороха!

Первая задача, которая ставится перед набирающим силу войском — прекращение набегов со стороны Казанского ханства. При этом молодого царя не интересуют полумеры, он хочет прекратить набеги раз и навсегда, а для этого есть только один способ: покорить Казань и включить ее в состав Московского царства. Семнадцатилетний юноша отправился воевать татар. Трехлетняя война закончилась неудачей. Но в 1551 году царь явился под стены Казани снова — победа! Казанцы запросили мира, согласились на все требования, но, по своему обыкновению, условий мира не выполнили.

Однако на этот раз глупые русские почему-то не проглотили обиду и следующим летом, в 1552 году опять распустили знамена у вражеской столицы.

Известие о том, что далеко на востоке неверные громят единоверцев, застало султана Сулеймана Великолепного врасплох — подобного он никак не ожидал. Султан отдал приказ крымскому хану оказать помощь казанцам, и тот, наскоро собрав 30 000 человек, двинулся на Русь. Юный царь во главе 15 000 всадников ринулся навстречу и разгромил незваных гостей наголову. Следом за сообщением о разгроме Девлет-Гирея в Стамбул полетело известие о том, что на востоке стало одним ханством меньше. Не успел султан переварить эту пилюлю — а ему уже передают о присоединении к Москве еще одного ханства, Астраханского. Оказывается, после падения Казани хан Ямгурчей в приступе гнева решил объявить войну России...
Слава покорителя ханств принесла Ивану IV новых, неожиданных подданных: надеясь на его покровительство, на верность Москве добровольно присягнули сибирский хан Едигер и черкесские князья. Северный Кавказ оказался так же под властью царя. Нежданно-негаданно для всего мира — в том числе и для самой себя — Россия в считанные годы увеличилась в размерах более чем вдвое, вышла к Черному морю и оказалась лицом к лицу с огромной Османской империей. Это могло означать только одно: страшную, опустошительную войну.

Кровные соседи

Поражает туповатая наивность ближайших советников царя, столь любимых современными историками, — так называемой «Избранной рады». По собственному признанию этих умников, они неоднократно советовали царю напасть на Крым, покорить его, подобно ханствам Казанскому и Астраханскому. Их мнение, кстати, разделят спустя четыре века множество современных историков. Дабы нагляднее понять, как глупы подобные советы, достаточно заглянуть на Североамериканский континент и спросить у первого встречного, пусть даже обкуренного и необразованного мексиканца: является ли хамское поведение техасцев и военная слабость этого штата достаточным основанием, чтобы напасть на него и вернуть исконные мексиканские земли?

И вам сразу ответят, что нападете-то вы, может быть, и на Техас, а вот воевать придется с Соединенными Штатами.

В XVI веке Османская империя, ослабив свой напор на других направлениях, могла вывести против Москвы раз в пять больше войск, нежели позволяла себе мобилизовать Россия. Одно только Крымское ханство, подданные которого не занимались ни ремеслом, ни земледелием, ни торговлей, было готово по приказу хана посадить на коней все свое мужское население и неоднократно ходило на Русь армиями в 100-150 тысяч человек (некоторые историки доводят эту цифру до 200 000). Но татары были трусливыми разбойниками, с которыми справлялись отряды в 3-5 раз меньшие по численности. Совсем другое дело — сойтись на поле боя с закаленными в боях и привыкшими покорять новые земли янычарами и сельджуками.

Позволить себе подобную войну Иван IV не мог.

Соприкосновение границ случилось неожиданно для обеих стран, а потому первые контакты соседей оказались на удивление миролюбивыми. Османский султан прислал русскому царю письмо, в котором дружелюбно предложил на выбор два возможных выхода из сложившейся ситуации: либо Россия предоставляет волжским разбойникам — Казани и Астрахани — прежнюю независимость, либо Иван IV присягает на верность Великолепной Порте, входя в состав Османской империи вместе с покоренными ханствами.

И уже в который раз за многовековую историю в покоях русского правителя подолгу горел свет и в мучительных думах решалась судьба будущей Европы: быть ей или не быть? Согласись царь на османское предложение — и он навсегда обезопасит южные границы страны. Султан уже не позволит татарам грабить новых подданных, и все грабительские устремления Крыма будут обращены в единственном возможном направлении: против извечного недруга Москвы, Литовского княжества. В таком случае быстрое истребление врага и возвышение России станет неизбежным. Но вот какой ценой?..

Царь отказывается

Сулейман отпускает крымские тысячи, которые использовались им в Молдавии и Венгрии, и указывает крымскому хану Девлет-Гирею нового врага, которого ему предстоит сокрушить: Россию. Начинается долгая и кровопролитная война: татары регулярно рвутся в сторону Москвы, русские отгораживаются многосотверстовой Засечной Чертой из лесных буреломов, крепостей и земляных валов с вкопанными в них кольями. На защиту этой гигантской стены ежегодно заступает 60-70 тысяч воинов.

Ивану Грозному ясно, да и султан неоднократно подтверждал это своими грамотами: нападение на Крым будет расценено как объявление войны империи. А пока русские терпят, османы тоже не начинают активных военных действий, продолжая уже начатые в Европе, Африке и Азии войны.

Сейчас, пока у Османской империи руки связаны сражениями в других местах, пока османы не собираются наваливаться на Россию всей своей мощью, есть время для накопления сил, и Иван IV начинает энергичные преобразования в стране: в первую очередь он вводит в стране режим, который впоследствии был назван демократией. В стране отменяются кормления, институт назначаемых царем воевод заменяется местным самоуправлением — земскими и губными старостами, избираемыми крестьянами, ремесленниками и боярами. Причем новый режим насаждается не с тупым упрямством, как сейчас, а расчетливо и разумно. Переход на демократию производится... платно. Нравится воевода — живи по-старому. Не нравится — местные жители вносят в казну сумму от 100 до 400 рублей и могут выбирать себе в начальники кого захотят.

Преобразуется армия. Самолично участвуя в нескольких войнах и сражениях, царь прекрасно знает про основную беду войска — местничество. Бояре требуют назначения на посты согласно заслугам своих предков: коли дед командовал крылом войска, значит, и мне тот же пост положен. Пусть дурак, и молоко на губах не обсохло: но все равно пост командира крыла — мой! Не хочу старому и умудренному опытом князю подчиняться, потому как сын его под рукой моего прадеда ходил! Значит, не я ему, а он мне подчиняться должен!

Вопрос решается радикально: в стране организуется новая армия, опричнина. Опричники клянутся в преданности одному лишь государю, и карьера их зависит только от личных качеств. Именно в опричнине служат и все наемники: у России, ведущей долгую и тяжелую войну, хронически не хватает воинов, но зато имеется достаточно золота, чтобы нанять себе вечно нищих европейских дворян.

Кроме того, Иван IV активно строит церковно-приходские школы, крепости, стимулирует торговлю, целенаправленно создает рабочий класс: прямым царским указом запрещается привлекать землепашцев на любые работы, связанные с отрывом от земли, — работать на строительстве, на заводах и фабриках должны рабочие, а не крестьяне.

Разумеется, в стране находится немало противников столь стремительных преобразований. Вы только подумайте: простой безродный помещик вроде Бориски Годунова может дослужиться до воеводы просто потому, что он храбр, умен и честен! Вы подумайте: родовое имение царь может выкупить в казну только потому, что хозяин плохо знает свое дело и крестьяне от него разбегаются! Опричников ненавидят, про них распускают гнусные слухи, против царя организуются заговоры — но Иван Грозный твердой рукой продолжает свои преобразования. Дело доходит до того, что на несколько лет ему приходится разделить страну на две части: опричнину для тех, кто желает жить по-новому и земство для тех, кто хочет сохранить старые обычаи. Однако, несмотря ни на что, он добился своего, превратив древнее Московское княжество в новую, могучую державу — Русское царство.

Империя наносит удар

В 1569 году кровавая передышка, состоявшая из непрерывных набегов татарских орд, закончилась. У султана, наконец-то, нашлось время и для России. 17 000 отборных янычар, усиленных крымской и ногайской конницей, двинулись в сторону Астрахани. Царь, все еще надеясь обойтись без крови, отвел с их пути все войска, одновременно пополнив крепость припасами продовольствия, порохом и ядрами. Поход провалился: туркам не удалось протащить с собой артиллерию, а воевать без пушек они не привыкли. К тому же, обратный переход через неожиданно холодную зимнюю степь стоил жизни большинству турок.

Через год, в 1571 году, обходя русские крепости и сбивая малочисленные боярские заслоны, Девлет-Гирей довел до Москвы 100 000 всадников, поджег город и вернулся назад. Иван Грозный рвал и метал. Покатились боярские головы. Казненных обвиняли в конкретной измене: упустили врага, не сообщили вовремя о набеге. В Стамбуле потирали руки: разведка боем показала, что русские не умеют сражаться, предпочитая отсиживаться за крепостными стенами. Но если легкая татарская конница не способна брать укрепления, то опытные янычары умели откупоривать их очень даже хорошо.

Московию было решено покорять, для чего Девлет-Гирею придавалось 7000 янычар и пушкари с несколькими десятками артиллерийских стволов — брать города. Заранее назначались мурзы в пока еще русские города, наместники в еще не покоренные княжества, делилась земля, купцы получали разрешение на беспошлинную торговлю. Осваивать новые земли собрались все мужчины Крыма от мала до велика.

Огромная армия должна была войти в русские пределы и остаться там навсегда.

Так оно и случилось...

Поле брани

6 июля 1572 года Девлет-Гирей дошел до Оки, наткнулся на 50 000-ную армию под командованием князя Михаила Воротынского (многие историки оценивают численность русской армии в 20 000 человек, а османской — в 80 000) и, смеясь над глупостью русских, повернул вверх вдоль реки. Возле Сенькина брода он без труда разогнал отряд из 200 бояр и, переправившись через реку, двинулся к Москве по Серпуховской дороге. Воротынский поспешил следом.

С невиданной в Европе скоростью на русских просторах перемещались огромные конные массы — обе армии передвигались налегке, верхом, не отягощенные обозами.

Опричник Дмитрий Хворостинин крался по пятам татар до деревни Молоди во главе 5000-ного отряда из казаков и бояр и только здесь, 30 июля 1572 года, получил разрешение атаковать врага. Ринувшись вперед, он втоптал в дорожную пыль татарский арьергард и, помчавшись дальше, врезался у реки Пахры в основные силы. Слегка удивившиеся подобной наглости, татары развернулись и бросились на небольшой отряд всеми своими силами. Русские кинулись наутек — враги устремились за ними, преследуя опричников до самой деревни Молоди, и тут захватчиков поджидал неожиданный сюрприз: обманутая на Оке русская армия стояла уже здесь. И не просто стояла, а успела соорудить гуляй-город — передвижное укрепление из толстых деревянных щитов. Из щелей между щитами по степной коннице ударили пушки, из прорубленных в бревенчатых стенках бойниц громыхнули пищали, поверх укрепления хлынул ливень стрел. Дружный залп смел передовые татарские отряды — словно огромная рука смахнула со стола ненужные крошки. Татары смешались — Хворостинин развернул своих воинов и снова ринулся в атаку.

Подходившие по дороге конные тысячи одна за другой попадали в жестокую мясорубку. Уставшие бояре то отходили за щиты гуляй-города, под прикрытие плотного огня, то бросались во все новые и новые атаки. Османы, торопясь уничтожить неведомо откуда взявшуюся крепость, кидались на штурм волна за волной, обильно заливая русскую землю своею кровью, и только опустившаяся тьма остановила бесконечное смертоубийство.

Утром османской армии открылась истина во всей ее ужасающей неприглядности: захватчики поняли, что угодили в ловушку. Впереди по Серпуховской дороге стояли прочные стены Москвы, позади пути в степь отгораживали закованные в железо опричники и стрельцы. Теперь для незваных гостей речь шла уже не о покорении России, а о том, чтобы выбраться назад живыми.

Последующие два дня прошли в попытках спугнуть перегородивших дорогу русских — татары осыпали гуляй-город стрелами, ядрами, кидались на него в верховые атаки, надеясь прорваться в оставленные для прохода боярской конницы щели. Однако к третьему дню стало ясно, что русские скорее умрут на месте, чем позволят незваным гостям убраться восвояси. 2 августа Девлет-Гирей приказал своим воинам спешиться и атаковать русских вместе с янычарами.

Татары прекрасно понимали, что на сей раз идут не грабить, а спасают свою шкуру, и дрались как бешеные собаки. Накал битвы достиг высочайшего напряжения. Доходило до того, что крымчане пытались разломать ненавистные щиты руками, а янычары грызли их зубами и рубили ятаганами. Но русские не собирались выпускать извечных грабителей на волю, дать им возможность отдышаться и вернуться снова. Кровь лилась весь день — но к вечеру гуляй-город продолжал все так же стоять на своем месте.

В русском стане лютовал голод — ведь гоняясь за врагом, бояре и стрельцы думали об оружии, а не о еде, попросту бросив обоз с припасами продовольствия и питья. Как отмечают летописи: «В полках учал быть голод людям и лошадям великий». Тут следует признать, что наравне с русскими воинами жажду и голод терпели немецкие наемники, которых царь охотно брал в опричники. Однако немцы тоже не роптали, а продолжали драться не хуже других.

Татары пребывали в бешенстве: они привыкли не драться с русскими, а гнать их в рабство. Османским мурзам, собравшимся править новыми землями, а не умирать на них, тоже было не до смеха. Все с нетерпением ждали рассвета, чтобы нанести завершающий удар и наконец-то разбить хрупкое с виду укрепление, истребить прячущихся за ним людей.

С наступлением сумерек воевода Воротынский взял с собой часть воинов, по лощине обошел вражеский лагерь и затаился там. А ранним утром, когда после дружного залпа по атакующим османам навстречу им устремились бояре во главе с Хворостининым и завязали жестокую сечу, воевода Воротынский неожиданно ударил врагам в спину. И то, что начиналось как битва, мгновенно превратилось в избиение.

Арифметика

На поле у деревни Молоди защитники Москвы полностью вырезали всех янычар и османских мурз, на нем погибло почти все мужское население Крыма. И не только простых воинов — под русскими саблями полегли сын, внук и зять самого Девлет-Гирея. Имея, по разным оценкам, то ли втрое, то ли вчетверо меньше сил, нежели у врага, русские воины навсегда устранили исходящую из Крыма опасность. Живыми удалось вернуться не более чем 20 000 из отправившихся в поход бандитов — и более уже никогда Крым не смог восстановить своих сил.

Князь Воротынский вручает Ивану Грозному трофеи, взятые у Давлет Гирея в Битве при Молодях.

Это было первое крупное поражение за всю историю Османской империи. Потеряв на русских границах за три года почти 20 000 янычар и всю огромную армию своего сателлита, Великолепная Порта отказалась от надежд завоевать Россию.

Огромное значение имела победа русского оружия и для Европы. В битве при Молодях мы не только отстояли свою независимость, но и лишили Османскую империю возможности увеличить свои производственные мощности и армию примерно на треть. К тому же, для огромной османской провинции, которая могла возникнуть на месте России, путь дальнейшей экспансии имелся только один — на запад. Отступая под ударами на Балканах, Европа вряд ли устояла бы даже несколько лет, увеличься турецкий натиск хоть ненамного.

Последний Рюрикович

Остается ответить только на один вопрос: почему про битву при Молодях не снимают фильмы, не рассказывают про нее в школе, не отмечают праздниками ее годовщину?

Дело в том, что битва, определившая будущее всей европейской цивилизации, случилась в правление царя, которому не положено быть не то что хорошим, но и просто нормальным. Иван Грозный, величайший царь в истории Руси, фактически создавший ту страну, в которой мы живем, — вступивший в правление Московским княжеством и оставивший после себя Великую Россию, был последним из рода Рюриковичей. После него на престол вступила династия Романовых — и они сделали максимум возможного, чтобы принизить значение всего, сделанного предыдущей династией и опорочить величайших из ее представителей.

Согласно высочайшему указанию, Ивану Грозному назначено быть плохим — и вместе с памятью о нем была запрещена и великая победа, с немалым трудом добытая нашими предками.

Первый из династии Романовых отдал шведам побережье Балтийского моря и выходы к Ладожскому озеру. Его сын ввел наследственное крепостное право, лишив промышленность и сибирские просторы вольных работников и переселенцев. При его правнуке была сломана созданная Иваном IV армия и уничтожена промышленность, снабжавшая оружием всю Европу (одни только Тульско-Каменские заводы продавали на запад в год до 600 орудий, десятки тысяч ядер, тысячи гранат, мушкетов и шпаг).

Россия стремительно скатывалась в эпоху деградации.