Александр Николаевич Нечаев

Александр Николаевич Нечаев

Пересказ замечательной былины «Садко» сделан писателем-фольклористом Александром Николаевичем Нечаевым. В сказе, как и в былине, говорится о том, что волшебное искусство певца-гусляра Садко оказалось сильнее власти и богатства.

Иллюстрации В. Перцова.

Жил в богатом Новгороде добрый молодец, по имени Садко, а по-уличному прозывался Садко-гусляр. Жил бобылём, с хлеба на квас, перебивался – ни двора, ни кола, только гусли, звонкие, яровчатые, да талант гусляра-певца и достались ему в наследство от родителей. А слава о нём рекой катилась по всему Великому Новгороду. Недаром звали Садка и в боярские терема златоверхие, и в купеческие хоромы белокаменные на пирах играть, гостей потешать. Заиграет он, заведёт напев – все бояре знатные, все купцы первостатейные слушают гусляра, не наслушаются. Тем молодец и жил, что по пирам ходил. Но вот вышло так: день и два Садка на пир не зовут и на третий день не зовут, не кличут. Горько и обидно ему показалось.

Взял Садко свои гусельцы яровчатые, пошёл к Ильмень-озеру. Сел на берегу на синь-горюч камень и ударил в струны звонкие, завёл напев переливчатый. Играл на берегу с утра день до вечера. А на закате красного солнышка взволновалось Ильмень-озеро. Поднялась волна, как высокая гора, вода с песком смешалася, и вышел на берег сам Водяной – хозяин Ильмень-озера. Оторопь гусляра взяла. А Водяной сказал таковы слова:

– Спасибо тебе, Садко-гусляр новгородский! Было у меня сегодня столованье-гулянье, почестей пир. Веселил ты, потешал гостей моих. И хочу я тебя за то пожаловать!

Позовут тебя завтра к первостатейному купцу на гуслях играть, именитых новгородских купцов потешать. Попьют, поедят купцы, похваляться станут, порасхвастаются. Один похвалится несчётной золотой казной, другой – дорогими товарами заморскими, третий станет хвастать добрым конём да шёлковым портом. Умный похвалится отцом с матерью, а неумный – молодой женой. Потом спросят тебя купцы именитые, чем бы ты. Садко, похвалиться мог, похвастаться. А я тебя научу, как ответ держать да богатым стать.

И поведал Водяной – хозяин Ильмень-озера гусляру-сироте тайну дивную.

На другой день позвали Садка в белокаменные палаты именитого купца на гуслях играть, гостей потешать.

Столы от напитков да от кушаний ломятся. Пир-столованье вполпира, а гости, купцы новгородские, сидят вполпьяна. Стали друг перед другом хвастать: кто золотой казной-богачеством, кто дорогими товарами, кто добрым конём да шёлковым портом. Умный хвалится отцом, матушкой, а неумный хвастает молодой женой.

Принялись потом Садка спрашивать, у доброго молодца выпытывать:

– А ты, молодой гусляр, чем похвалишься?

На те слова-речи ответ Садко держит:

– Ах купцы вы богатые новгородские! Ну чем мне перед вами хвастать-похвалятися? Сами знаете: нет у меня ни злата, ни серебра, нет в гостином ряду лавок с дорогими товарами. Одним только я и похвалиться могу. Один только я знаю-ведаю чудо-чудное да диво-дивное. Есть в нашем славном Ильмень-озере рыба-золотое перо. И никто той рыбы не видывал. Не видывал, не вылавливал. А кто ту рыбу-золотое перо выловит да ухи похлебает, тот из старого молодым станет. Только тем и могу похвалиться я, похвастаться!

Зашумели купцы именитые, заспорили:

– Пустым ты, Садко, похваляешься. Из веки-веков никто не слыхивал, что есть такая рыба-золотое перо и что похлебавши ухи из той рыбы, стар человек молодым, могутным станет!

Шестеро самых богатых новгородских купцов пуще всех спорили:

– Нету рыбы такой, о коей ты, Садко, сказываешь. Мы станем биться о велик заклад. Все наши лавки в гостином ряду, всё наше именье-богачество прозакладываем! Только тебе против нашего заклада великого выставить нечего!

– Рыбу-золотое перо я берусь выловить! А против вашего заклада великого ставлю свою буйную голову, – отвечал Садко-гусляр.

На том дело поладили и рукобитьем об заклад спор покончили.

В скором времени связали невод шёлковый. Забросили тот невод в Ильмень-озеро первый раз – и вытащили рыбу-золотое перо. Выметали невод другой раз – и выловили ещё одну рыбу-золотое перо. Закинули невод третий раз – поймали третью рыбу-золотое перо.

Сдержал своё слово Водяной – хозяин Ильмень-озера, наградил Садка, пожаловал. Выиграл сирота-гусляр велик заклад, получил богатство несметное и стал именитым новгородским купцом. Повёл торговлю большую в Новгороде, а приказчики его торгуют по иным городам, по ближним и дальним местам. Множится богатство Садка не по дням, а по часам. И стал он вскорости самым богатым купцом в славном Великом Новгороде. Выстроил палаты белокаменные. Горницы в тех палатах чудо-дивные: дорогим заморским деревом, златом-серебром да хрусталём изукрашены. Эдаких горниц отродясь никто не видывал, и наслыху таких покоев не было.

А после того женился Садко, привёл молодую хозяйку в дом и завёл в новых палатах почестен пир-столованье. Собирал на пир бояр родовитых, всех купцов новгородских именитых, позвал и мужиков новгородских. Всем нашлось место в хоромах хлебосольного хозяина. Напивались гости, наедалися, захмелели, заспорили. Кто о чём беседы громко ведут да похваляются. А Садко по палатам похаживает и говорит таковы слова:

– Гости мои любезные: вы, бояре родовитые, вы, купцы богатые именитые, и вы, мужики новгородские! Все вы у меня, у Садка, на пиру напились, наелись, а теперь шумно спорите, похваляетесь. Иной правду говорит, а иной и пустым похваляется. Видно, надо мне и о себе сказать. Да и чем мне стать похвалятися? Богатству моему и сметы нет. Золотой казны столько у меня, что могу все товары новгородские скупить, все товары – худые и хорошие. И не станет товаров никаких в Великом славном Новгороде.

Та заносчивая речь, хвастливая, обидной показалась всей застолице: и боярам, и купцам, и мужикам новгородским. Зашумели гости, заспорили:

– Век того не бывало и не будет, чтоб один человек мог скупить все товары новгородские, купить и продать наш Великий, славный Новгород. И мы бьёмся с тобой о велик заклад в сорок тысячей: не осилить тебе, Садко, господина Великого Новгорода. Сколь бы ни был богат-могуч один человек, а против города, против народа он – пересохшая соломинка!

А Садко на своём стоит, не унимается и бьётся о велик заклад, выставляет сорок тысячей… И на том пированье-столованье окончилось. Разошлись гости, разъехались.

А Садко на другой день вставал раным-ранёшенько, умывался белёшенько, будил свою дружину, верных помощников, насыпал им золотой казны полным-полно и отправлял по улицам торговым, а сам Садко пошёл в гостиный ряд, где торгуют лавки дорогими товарами. Так целый день с утра до вечера Садко, богатый купец, со своими верными помощниками скупали все товары во всех лавках Великого славного Новгорода и к закату солнышка скупили всё, как метлой замели. Не осталось товаров в Нове-городе ни на медный грош. А на другой день – глядь-поглядь – от товаров новгородские лавки ломятся, навезли за ночь товаров больше прежнего.

Со своей дружиной, с помощниками принялся Садко товары скупать по всем улицам торговым и в гостином ряду. И к вечеру, к закату солнышка, не осталось в Новгороде товаров ни па единый грош. Всё скупили и свезли в амбары Садка-богача. На третий день послал с золотой казной Садко помощников, а сам пошёл в гостиный ряд и видит: товаров во всех лавках больше прежнего. Ночью подвезли товары московские. Слышит Садко молву, что обозы с товарами из Москвы идут, и из Твери идут, и из многих других городов, а по морю корабли бегут с товарами заморскими.

Тут призадумался Садко, пригорюнился:

– Не осилить мне господина Великого Новгорода, не скупить мне товаров всех русских городов и со всего свету белого. Видно, сколь я ни богат, а богаче меня Великий славный Новгород. Лучше мне мой заклад потерять сорок тысячей. Всё равно не осилить мне города да народа новгородского. Вижу теперь, что нет такой силы-могущества, чтоб один человек мог народу супротивиться.

Отдал Садко свой великий заклад – сорок тысячей. И построил сорок кораблей. Погрузил на корабли все товары скупленные и поплыл на кораблях торговать в страны заморские. В заморских землях продал товары новгородские с большим барышом.

А на обратном пути на синем море приключилась невзгода великая. Все сорок кораблей, будто к месту приросли, остоялися. Ветер мачты гнёт и снасти рвёт, бьёт морская волна, а все сорок кораблей, будто на якорях стоят, с места тронуться не могут.

И сказал Садко кормчим да команде судовой:

– Видно, требует царь Морской с нас дань-выкуп. Берите, ребятушки, бочку золота да мечите деньги во сине море.

Выметали в море бочку золота, а корабли по-прежнему с места не стронулись. Их волною бьёт, ветер снасти рвёт.

– Не принимает царь Морской нашего золота, – проговорил Садко. – Не иначе, как требует с нас живую душу себе.

И приказал жребий метать. Каждому достался жребий липовый, а Садко себе жребий взял дубовый. И на каждом жребии именная помета. Метнули жребий во сине море. Чей жребий утонет, тому и к Морскому царю идти. Липовые – будто утки поплыли. На волне качаются. А дубовый жре...

Страница 1 из 2

Садко (былина)

Жил в богатом Новгороде добрый молодец, по имени Садко, а по-уличному прозывался Садко-гусляр. Жил бобылём, с хлеба на квас перебивался – ни двора, ни кола, только гусли, звонкие, яровчатые, да талант гусляра-певца и достались ему в наследство от родителей. А слава о нём рекой катилась по всему Великому Новгороду. Недаром звали Садка и в боярские терема златоверхие, и в купеческие хоромы белокаменные на пирах играть, гостей потешать. Заиграет он, заведёт напев – все бояре знатные, все купцы первостатейные слушают гусляра, не наслушаются. Тем молодец и жил, что по пирам ходил. Но вот вышло так: день и два Садка на пир не зовут и на третий день не зовут, не кличут. Горько и обидно ему показалось.

Взял Садко свои гусельцы яровчатые, пошёл к Ильмень-озеру. Сел на берегу на синь-горюч камень и ударил в струны звонкие, завёл напев переливчатый. Играл на берегу с утра день до вечера. А на закате красного солнышка взволновалось Ильмень-озеро. Поднялась волна, как высокая гора, вода с песком смешалася, и вышел на берег сам Водяной – хозяин Ильмень-озера. Оторопь гусляра взяла. А Водяной сказал таковы слова:
– Спасибо тебе, Садко-гусляр новгородский! Было у меня сегодня столованье-гулянье, почестей пир. Веселил ты, потешал гостей моих. И хочу я тебя за то пожаловать!
Позовут тебя завтра к первостатейному купцу на гуслях играть, именитых новгородских купцов потешать. Попьют, поедят купцы, похваляться станут, порасхвастаются. Один похвалится несчётной золотой казной, другой – дорогими товарами заморскими, третий станет хвастать добрым конём да шёлковым портом. Умный похвалится отцом с матерью, а неумный – молодой женой. Потом спросят тебя купцы именитые, чем бы ты, Садко, похвалиться мог, похвастаться. А я тебя научу, как ответ держать да богатым стать.
И поведал Водяной – хозяин Ильмень-озера гусляру-сироте тайну дивную.
На другой день позвали Садка в белокаменные палаты именитого купца на гуслях играть, гостей потешать.
Столы от напитков да от кушаний ломятся. Пир-столованье вполпира, а гости, купцы новгородские, сидят вполпьяна. Стали друг перед другом хвастать: кто золотой казной-богачеством, кто дорогими товарами, кто добрым конём да шёлковым портом. Умный хвалится отцом, матушкой, а неумный хвастает молодой женой.

Принялись потом Садка спрашивать, у доброго молодца выпытывать:
– А ты, молодой гусляр, чем похвалишься?
На те слова-речи ответ Садко держит:
– Ах купцы вы богатые новгородские! Ну чем мне перед вами хвастать-похвалятися? Сами знаете: нет у меня ни злата, ни серебра, нет в гостином ряду лавок с дорогими товарами. Одним только я и похвалиться могу. Один только я знаю-ведаю чудо-чудное да диво-дивное. Есть в нашем славном Ильмень-озере рыба-золотое перо. И никто той рыбы не видывал. Не видывал, не вылавливал. А кто ту рыбу-золотое перо выловит да ухи похлебает, тот из старого молодым станет. Только тем и могу похвалиться я, похвастаться!

Зашумели купцы именитые, заспорили:
– Пустым ты, Садко, похваляешься. Из веки-веков никто не слыхивал, что есть такая рыба-золотое перо и что похлебавши ухи из той рыбы, стар человек молодым, могутным станет!
Шестеро самых богатых новгородских купцов пуще всех спорили:
– Нету рыбы такой, о коей ты, Садко, сказываешь. Мы станем биться о велик заклад. Все наши лавки в гостином ряду, всё наше именье-богачество прозакладываем! Только тебе против нашего заклада великого выставить нечего!
– Рыбу-золотое перо я берусь выловить! А против вашего заклада великого ставлю свою буйную голову, – отвечал Садко-гусляр.
На том дело поладили и рукобитьем об заклад спор покончили.
В скором времени связали невод шёлковый. Забросили тот невод в Ильмень-озеро первый раз - и вытащили рыбу-золотое перо. Выметали невод другой раз - и выловили ещё одну рыбу-золотое перо. Закинули невод третий раз – поймали третью рыбу-золотое перо.
Сдержал своё слово Водяной – хозяин Ильмень-озера, наградил Садка, пожаловал. Выиграл сирота-гусляр велик заклад, получил богатство несметное и стал именитым новгородским купцом. Повёл торговлю большую в Новгороде, а приказчики его торгуют по иным городам, по ближним и дальним местам.

Множится богатство Садка не по дням, а по часам. И стал он вскорости самым богатым купцом в славном Великом Новгороде. Выстроил палаты белокаменные. Горницы в тех палатах чудо-дивные: дорогим заморским деревом, златом-серебром да хрусталём изукрашены. Эдаких горниц отродясь никто не видывал, и наслыху таких покоев не было.
А после того женился Садко, привёл молодую хозяйку в дом и завёл в новых палатах почестен пир-столованье. Собирал на пир бояр родовитых, всех купцов новгородских именитых, позвал и мужиков новгородских. Всем нашлось место в хоромах хлебосольного хозяина. Напивались гости, наедалися, захмелели, заспорили. Кто о чём беседы громко ведут да похваляются. А Садко по палатам похаживает и говорит таковы слова:
– Гости мои любезные: вы, бояре родовитые, вы, купцы богатые именитые, и вы, мужики новгородские! Все вы у меня, у Садка, на пиру напились, наелись, а теперь шумно спорите, похваляетесь. Иной правду говорит, а иной и пустым похваляется. Видно, надо мне и о себе сказать. Да и чем мне стать похвалятися? Богатству моему и сметы нет. Золотой казны столько у меня, что могу все товары новгородские скупить, все товары – худые и хорошие. И не станет товаров никаких в Великом славном Новгороде.
Та заносчивая речь, хвастливая, обидной показалась всей застолице: и боярам, и купцам, и мужикам новгородским. Зашумели гости, заспорили:

– Век того не бывало и не будет, чтоб один человек мог скупить все товары новгородские, купить и продать наш Великий, славный Новгород. И мы бьёмся с тобой о велик заклад в сорок тысячей: не осилить тебе, Садко, господина Великого Новгорода. Сколь бы ни был богат-могуч один человек, а против города, против народа он – пересохшая соломинка!
А Садко на своём стоит, не унимается и бьётся о велик заклад, выставляет сорок тысячей… И на том пированье-столованье окончилось. Разошлись гости, разъехались.
А Садко на другой день вставал раным-ранёшенько, умывался белёшенько, будил свою дружину, верных помощников, насыпал им золотой казны полным-полно и отправлял по улицам торговым, а сам Садко пошёл в гостиный ряд, где торгуют лавки дорогими товарами. Так целый день с утра до вечера Садко, богатый купец, со своими верными помощниками скупали все товары во всех лавках Великого славного Новгорода и к закату солнышка скупили всё, как метлой замели. Не осталось товаров в Нове-городе ни на медный грош. А на другой день – глядь-поглядь – от товаров новгородские лавки ломятся, навезли за ночь товаров больше прежнего.

Со своей дружиной, с помощниками принялся Садко товары скупать по всем улицам торговым и в гостином ряду. И к вечеру, к закату солнышка, не осталось в Новгороде товаров ни на единый грош. Всё скупили и свезли в амбары Садка-богача. На третий день послал с золотой казной Садко помощников, а сам пошёл в гостиный ряд и видит: товаров во всех лавках больше прежнего. Ночью подвезли товары московские. Слышит Садко молву, что обозы с товарами из Москвы идут, и из Твери идут, и из многих других городов, а по морю корабли бегут с товарами заморскими.
Тут призадумался Садко, пригорюнился:
– Не осилить мне господина Великого Новгорода, не скупить мне товаров всех русских городов и со всего свету белого. Видно, сколь я ни богат, а богаче меня Великий славный Новгород. Лучше мне мой заклад потерять сорок тысячей. Всё равно не осилить мне города да народа новгородского. Вижу теперь, что нет такой силы-могущества, чтоб один человек мог народу супротивиться.
Отдал Садко свой великий заклад – сорок тысячей. И построил сорок кораблей. Погрузил на корабли все товары скупленные и поплыл на кораблях торговать в страны заморские. В заморских землях продал товары новгородские с большим барышом.
А на обратном пути на синем море приключилась невзгода великая. Все сорок кораблей, будто к месту приросли, остоялися. Ветер мачты гнёт и снасти рвёт, бьёт морская волна, а все сорок кораблей, будто на якорях стоят, с места тронуться не могут.

В славном в Нове-граде
Как был Садко-купец, богатый гость.
А прежде у Садка имущества не было:
Одни были гусельки яровчаты;
По пирам ходил-играл Садко.
Садка день не зовут на почестей пир,


По том Садко соскучился.

Садился на бел-горюч камень


Тут-то Садко перепался,


Другой не зовут на почестен пир
И третий не зовут на почестен пир,
По том Садко соскучился.
Как пошел Садко к Ильмень-озеру,
Садился на бел-горюч камень
И начал играть в гусельки яровчаты.
Как тут-то в озере вода всколыбалася,
Тут-то Садко перепался,
Пошел прочь от озера во свой во Новгород.
Садка день не зовут на почестен пир,
Другой не зовут на почестен пир
И третий не зовут на почестен пир,
По том Садко соскучился.
Как пошел Садко к Ильмень-озеру,
Садился на бел-горюч камень
И начал играть в гусельки яровчаты.
Как тут-то в озере вода всколыбалася,
Показался царь морской,
Вышел со Ильмени со озера,
Сам говорил таковы слова:
- Ай же ты, Садхо новгородский!
Не знаю, чем буде тебя пожаловать
За твои за утехи за великие,
За твою-то игру нежную:
Аль бессчетной золотой казной?
А не то ступай во Новгород
И ударь о велик заклад,
Заложи свою буйну голову
И выряжай с прочих купцов
Лавки товара красного
И спорь, что в Ильмень-озере
Есть рыба - золоты перья.
Как ударишь о велик заклад,
И поди свяжи шелковой невод
И приезжай ловить в Ильмень-озеро:
Дам три рыбины - золота перья.
Тогда ты, Садко, счастлив будешь!
Пошел Садко от Ильменя от озера,
Как приходил Садко во свой во Новгород,
Позвали Садка на почестен пир.
Как тут Садко новогородский
Стал играть в гусельки яровчаты;
Как тут стали Садка попаивать,
Стали Садку поднашивать,
Как тут-то Садко стал похвастывать:

Как знаю чудо-чудное в Ильмень-озере:
А есть рыба - золоты перья в Ильмень-озере!
Как тут-то купцы новогородские
Говорят ему таковы слова:
- Не знаешь ты чуда-чудного,
Не может быть в Ильмень-озере рыбы - золоты перья.
- Ай же вы, купцы новогородские!
О чем же бьете со мной о велик заклад?
Ударим-ка о велик заклад:
Я заложу свою буйну голову,
А вы залагайте лавки товара красного.
Три купца повыкинулись,
Заложили по три лавки товара красного,
Как тут-то связали невод шелковой
И поехали ловить в Ильмень-озеро.
Закинули тоньку в Ильмень-озеро,
Добыли рыбку - золоты перья;
Закинули другую тоньку в Ильмень-озеро,
Добыли другую рыбку - золоты перья;
Третью закинули тоньку в Ильмень-озеро,
Добыли третью рыбку - золоты перья.
Тут купцы новогородские
Отдали по три лавки товара красного.
Стал Садко поторговывать,
Стал получать барыши великие.
Во своих палатах белокаменных
Устроил Садко все по-небесному:
На небе солнце - и в палатах солнце,
На небе месяц - и в палатах месяц,
На небе звезды - и в палатах звезды.
Потом Садко-купец, богатый гость,
Зазвал к себе на почестен пир
Тыих мужиков новогородскиих
И тыих настоятелей новогородскиих:
Фому Назарьева и Луку Зиновьева.
Все на пиру наедалися,
Все на пиру напивалися,
Похвальбами все похвалялися.
Иной хвастает бессчетной золотой казной,
Другой хвастает силой-удачей молодецкою,
Который хвастает добрым конем,
Который хвастает славным отчеством.
Славным отчеством, молодым молодечеством,
Умный хвастает старым батюшком,
Безумный хвастает молодой женой.
Говорят настоятели новогородские:
- Все мы на пиру наедалися,
Все на почестном напивалися,
Похвальбами все похвалялися.
Что же у нас Садко ничем не похвастает?
Что у нас Садко ничем не похваляется?
- А чем мне, Садку, хвастаться,
Чем мне, Садку, пахвалятися?
У меня ль золота казна не тощится,
Цветно платьице не носится,
Дружина хоробра не изменяется.
А похвастать - не похвастать бессчетной золотой казной:
Повыкуплю товары новогородские,
Худые товары и добрые!
Не успел он слова вымолвить,
Как настоятели новогородскке
Ударили о велик заклад,
О бессчетной золотой казне,
О денежках тридцати тысячах:
Как повыкупить Садку товары новогородские,
Худые товары и добрые,
Чтоб в Нове-граде товаров в продаже боле не было.
Ставал Садко на другой день раным-рано,
Будил свою дружину Хоробрую,
Без счета давал золотой казны
А сам-то прямо шел в гостиный ряд,
Как повыкупил товары новогородские,
Худые товары и добрые,

На другой день ставал Садко раным-рано,
Будил свою дружину хоробрую,
Без счета давал золотой казны
И распускал дружину по улицам торговыим,

Вдвойне товаров принавезено,
Вдвойне товаров принаполнено
На тую на славу на великую новогородскую.
Опять выкупал товары новогородские,
Худые товары и добрые,
На свою бессчетну золоту казну.
На третий день ставал Садко раным-рано,
Будил свою дружину хоробрую,
Без счета давал золотой казны
И распускал дружину по улицам торговыим,
А сам-то прямо шел в гостиный ряд:
Втройне товаров принавезено,
Втройне товаров принаполнено,
Подоспели товары московские
На тую на великую на славу новогородскую.
Как тут Садко пораздумался:
"Не выкупить товара со всего бела света:
Еще повыкуплю товары московские,
Подоспеют товары заморские.
Не я, видно, купец богат новогородский -
Побогаче меня славный Новгород".
Отдавал он настоятелям новогородскиим
Денежек он тридцать тысячей.
На свою бессчетну золоту казну
Построил Садко тридцать кораблей,
Тридцать кораблей, тридцать черлёныих;
На те на корабли на черлёные
Свалил товары новогородские,
Поехал Садко по Волхову,
Со Волхова во Ладожско,
А со Ладожска во Неву-реку,
А со Невы-реки во сине море.
Как поехал он по синю морю,
Воротил он в Золоту Орду,
Продавал товары новогородские,
Получал барыши великие,
Насыпал бочки-сороковки красна золота, чиста серебра,
Поезжал назад во Новгород,
Поезжал он по синю морю.
На синем море сходилась погода сильная,
Застоялись черлёны корабли на синем море:

Ломает кораблики черлёные;

Говорит Садко-купец, богатый гость,
Ко своей дружине ко хоробрые:
- Ай же ты, дружинушка хоробрая!
Как мы век по морю ездили,
А морскому царю дани не плачивали:
Видно, царь морской от нас дани требует,
Требует дани во сине море.
Ай же, братцы, дружина хоробрая!
Взимайте бочку-сороковку чиста серебра,
Спущайте бочку во сине море,-
Дружина его хоробрая
Взимала бочку чиста серебра,
Спускала бочку во сине море;
А волной-то бьёт, паруса рвёт,
Ломает кораблики черлёные,
А корабли нейдут с места на синем море.
Тут его дружина хоробрая
Брала бочку-сороковку красна золота,
Спускала бочку во сине море:
А волной-то бьёт, паруса рвёт,
Ломает кораблики черлёные,
А корабли все нейдут с места на синем море.
Говорит Садко-купец, богатый гость:
- Видно, царь морской требует
Живой головы во сине море.
Делайте, братцы, жеребья вольжаны,
Я сам сделаю на красноем на золоте,
Всяк свои имена подписывайте,
Спускайте жеребья на сине море:
Чей жеребий ко дну пойдет,
Таковому идти в сине море.
Делали жеребья вольжаны,
А сам Садко делал на красноем на золоте,
Всяк свое имя подписывал,
Спускали жеребья на сине море.
Как у всей дружины хоробрые
Жеребья гоголем по воде плывут,

Говорит Садко-купец, богатый гость:
Этыя жеребья неправильны:
Делайте жеребья на красноем на золоте,
А я сделаю жеребий вольжаный.
Делали жеребья на красноем на золоте,
А сам Садко делал жеребий вольжаный.
Всяк свое имя подписывал,
Спускали жеребья на сине море:
Как у всей дружины хоробрые
Жеребья гоголем по зоде плывут,
А у Садка-купца - ключом на дно.
Говорит Садко-купец, богатый гость:
- Ай же братцы, дружина хоробрая!
Видно, царь морской требует
Самого Садка богатого в сине море.
Несите мою чернилицу вальяжную,
Перо лебединое, лист бумаги гербовый.
Несли ему чернилицу вальяжную,
Перо лебединое, лист бумаги гербовый,
Он стал именьице отписывать:
Кое именье отписывал божьим церквам,
Иное именье нищей братии,
Иное именьице молодой жене,
Остатное именье дружине хороброей.
Говорил Садко-купец, богатый гость:
- Ай же братцы, дружина хоробрая!
Давайте мне гусельки яровчаты,
Поиграть-то мне в остатнее:
Больше мне в гусельки не игрывати.
Али взять мне гусли с собой во сине море?
Взимает он гусельки яровчаты,
Сам говорит таковы слова:
- Свалите дощечку дубовую на воду:
Хоть я свалюсь на доску дубовую,
Не столь мне страшно принять смерть во синен море.
Свалили дощечку дубовую на воду,
Потом поезжали корабли по синю морю,
Полетели, как черные вороны.
Остался Садко на синем море.
Со тоя со страсти со великие
Заснул на дощечке на дубовоей.
Проснулся Садко во синем море,
Во синем море на самом дне,
Сквозь воду увидел пекучись красное солнышко,
Вечернюю зорю, зорю утреннюю.
Увидел Садко: во синем море
Стоит палата белокаменная.
Заходил Садко в палату белокаменну:
Сидит в палате царь морской,
Голова у царя как куча сенная.
Говорит царь таковы слова:
- Ай же ты, Садко-купец, богатый гость!
Век ты, Садко, по морю езживал,
Мне, царю, дани не плачивал,
А нонь весь пришел ко мне во подарочках.
Скажут, мастер играть в гусельки яровчаты;
Поиграй же мне в гусельки яровчаты.
Как начал играть Садко в гусельки яровчаты,
Как начал плясать царь морской во синем море,
Как расплясался царь морской.
Играл Садко сутки, играл и другие
Да играл еще Садко и третии -
А все пляшет царь морской во синем море.
Во синем море вода всколыбалася,
Со желтым песком вода смутилася,
Стало разбивать много кораблей на синем море,
Стало много гибнуть именьицев,
Стало много тонуть людей праведныих.
Как стал народ молиться Миколе Можайскому,
Как тронуло Садка в плечо во правое:
- Ай же ты, Садко новогородский!
Полно играть в гуселышки яровчаты! -
Обернулся, глядит Садко новогородскиий:
Ажно стоит старик седатыий.
Говорил Садко новогородский:
- У меня воля не своя во синем море,
Приказано играть в гусельки яровчаты.
Говорит старик таковы слова:
- А ты струночки повырывай,
А ты шпенёчки повыломай,
Скажи: "У меня струночек не случилося,
А шпенёчков не пригодилося,
Не во что больше играть,
Приломалися гусельки яровчаты".
Скажет тебе царь морской:
"Не хочешь ли жениться во синем море
На душечке на красной девушке?"
Говори ему таковы слова:
"У меня воля не своя во синем море".
Опять скажет царь морской:
"Ну, Садко, вставай поутру ранёшенько,
Выбирай себе девицу-красавицу".
Как станешь выбирать девицу-красавицу,
Так перво триста девиц пропусти,
А друго триста девиц пропусти,
И третье триста девиц пропусти;
Позади идёт девица-красавица,
Красавица девица Чернавушка,
Бери тую Чернаву за себя замуж...
Будешь, Садко, во Нове-граде.
А на свою бессчётну золоту казну
Построй церковь соборную Миколе Можайскому.

Садко струночки во гусельках повыдернул,
Шпенёчки во яровчатых повыломал.
Говорит ему царь морской:
- Ай же ты, Садко новогородскиий!
Что же не играешь в гусельки яровчаты?
- У меня струночки во гусельках выдернулись,
А шпенёчки во яровчатых повыломались,
А струночек запасных не случилося,
А шпенёчков не пригодилося.
Говорит царь таковы слова:
- Не хочешь ли жениться во синем море
На душечке на красной девушке?-
Говорит ему Садко новогородскиий:
- У меня воля не своя во синем море.-
осказках.ру - сайт
Опять говорит царь морской:
- Ну, Садко, вставай поутру ранёшенько,
Выбирай себе девицу-красавицу.
Вставал Садко поутру ранёшенько,
Поглядит: идет триста девушек красныих.
Он перво триста девиц пропустил,
И друго триста девиц пропустил,
И третье триста девиц пропустил;
Позади шла девица-красавица,
Красавица девица Чернавушка,
Брал тую Чернаву за себя замуж.
Как прошел у них столованье почестен пир
Как ложился спать Садко во перву ночь,
Как проснулся Садко во Нове-граде,
О реку Чернаву на крутом кряжу,
Как поглядит - ажно бегут
Его черленые корабли по Волхову
Поминает жена Садка со дружиной во синем море:
- Не бывать Садку со синя моря!-
А дружина поминает одного Садка:

А Садко стоит на крутом кряжу,
Встречает свою дружинушку со Волхова
Тут его дружина сдивовалася:
- Остался Садко во синем море!
Очутился впереди нас во Нове-граде,
Встречает дружину со Волхова!
Встретил Садко дружину хоробрую
И повел во палаты белокаменны.
Тут его жена зрадовалася,
Брала Садка за белы руки,
Целовала во уста во сахарные.
Начал Садко выгружать со черлёных со кораблей
Именьице - бессчётну золоту казну.
Как повыгрузил со черлёныих кораблей,
Состроил церкву соборную Миколе Можайскому.
Не стал больше ездить Садко на сине море,
Стал поживать Садко во Нове-граде.

Добавить сказку в Facebook, Вконтакте, Одноклассники, Мой Мир, Твиттер или в Закладки

Сидит у царя водяного Садко И с думою смотрит печальной, Как моря пучина над ним высоко Синеет сквозь терем хрустальный; Там ходят как тени над ним корабли, Товарищи там его ищут, Там берег остался цветущей земли, Там птицы порхают и свищут; А здесь на него любопытно глядит Белуга, глазами моргая, Иль мелкими искрами мимо бежит Снятков серебристая стая. Куда он ни взглянет — всё синяя гладь, Всё воду лишь видит да воду, И песни устал он на гуслях играть Царю водяному в угоду. Л царь, улыбаясь, ему говорит: «Садко, мое милое чадо, Поведай, зачем так печален твой вид? Скажи мне, чего тебе надо? Кутья ли с шафраном моя не вкусна? Блины с инбирем не жирны ли? Аль в чем неприветна царица-жена? Аль дочери чем досадили? Смотри, как алмазы здесь ярко горят! Как много здесь яхонтов алых! Сокровищ ты столько нашел бы навряд В хваленых софийских подвалах!» «Ты гой еси, царь-государь водяной, Морское пресветлое чудо! Я много доволен твоею женой, И мне от царевен не худо; Вкусны и кутья, и блины с инбирем, Одно, государь, мне обидно: Куда ни посмотришь, всё мокро кругом, Сухого местечка не видно! Что пользы мне в том, что сокровищ полны Подводные эти хоромы! Увидеть бы мне хотя б зелень сосны, Прилечь хоть на ворох соломы! Богатством своим ты меня не держи; Все роскоши эти и неги Я б отдал за крик перепелки во ржи, За скрып новгородской телеги! Давно так не видно мне божьего дня, Мне запаху здесь — только тина; Хоть дегтем повеяло б раз на меня, Хоть дымом курного овина! Когда же я вспомню, что этой порой Весна на земле расцветает, И сам уж не знаю, что станет со мной: За сердце вот так и хватает! Теперь у нас пляски в лесу в молодом, Забыты и стужа и слякоть — Когда я подумаю только о том, От грусти мне хочется плакать! Теперь, чай, и птица, и всякая зверь У нас на земле веселится; Сквозь лист прошлогодний пробившись, теперь Синеет в лесу медуница! Во свежем, в зеленом, в лесу молодом Березой душистою пахнет — И сердце во мне, лишь помыслю о том, С тоски изнывает и чахнет!» «Садко, мое чадо, городишь ты вздор, Земля нестерпима от зною; Я в этом сошлюся на целый мой двор — Всегда он согласен со мною. Мой терем есть моря великого пуп, Твой жеребий, стало быть, светел; А ты непонятлив, несведущ и глуп, Я это давно уж заметил. Ты в думе пригоден моей заседать, Твою возвеличу я долю И сан водяного советника дать Тебе непременно изволю!» «Ты гой еси, царь-государь водяной, Премного тебе я обязан, Но почести я недостоин морской, Уж очень к земле я привязан. Бывало, не всё там норовилось мне, Не по сердцу было иное; С тех пор же, как я очутился на дне, Мне всё стало мило земное; Припомнился пес мне, и грязен и хил, В репьях и в сору извалялся; На пир я в ту пору на званый спешил, А он мне под ноги попался; Брюзгливо взглянув, я его отогнал, Ногой оттолкнул его гордо — Вот этого пса я б теперь целовал И в темя, и в очи, и в морду!» «Садко, мое чадо, на кую ты стать О псе вспоминаешь сегодня? Зачем тебе грязного пса целовать? На то мои дочки пригодней. Воистину, чем бы ты им не жених? Я вижу, хоть в ус и не дую, Пошла за тебя бы любая из них — Бери ж себе в жены любую!» «Ты гой еси, царь-государь водяной, Морское пресветлое чудо! Боюся, от брака с такою женой Не вышло б душе моей худо! Не спорю, они у тебя хороши И цвет их очей изумрудный, Но только колючи они, как ерши, Нам было б сожительство трудно. Я тем не порочу твоих дочерей, Но я бы не то что любую, А всех их сейчас променял бы, ей-ей, На первую девку рябую!» «Садко, мое чадо, уж очень ты груб, Не нравится речь мне такая; Когда бы твою не ценил я игру б, Ногой тебе дал бы пинка я. Но печени как-то сегодня свежо, Веселье в утробе я чую; О свадьбе твоей потолкуем ужо, Теперь же сыграй плясовую!» Ударил Садко по струнам трепака, Сам к черту шлет царскую ласку, А царь, ухмыляясь, уперся в бока, Готовится, дрыгая, в пляску. Сперва лишь на месте поводит усом, Щетинистой бровью кивает, Но вот запыхтел и надулся, как сом, Всё боле его разбирает. Похаживать начал, плечьми шевеля, Подпрыгивать мимо царицы, Да вдруг как пойдет выводить вензеля, Так все затряслись половицы. «Ну,— мыслит Садко, — я тебя заморю!» С досады быстрей он играет, Но, как ни частит, водяному царю Всё более сил прибывает. Пустился навыверт пятами месить, Закидывать ногу за ногу, Откуда взялася, подумаешь, прыть? Глядеть индо страшно, ей-богу! Бояре в испуге ползут окарачь, Царица присела аж на пол, Пищат-ин царевны, а царь себе вскачь Знай чешет ногами оба пол. То, выпятя грудь, на придворных он прет, То, скорчившись, пятится боком, Ломает коленца и взад и вперед. Валяет загребом и скоком; И всё веселей и привольней ему, Коленца выходят всё круче — Темнее становится всё в терему, Над морем сбираются тучи... Но шибче играет Садко, осерча, Сжав зубы и брови нахмуря, Он злится, он дергает струны сплеча — Вверху подымается буря... Вот дальними грянул раскатами гром, Сверкнуло в пучинном просторе, И огненным светом зардела кругом Глубокая празелень моря. Вот крики послышались там высоко: То гибнут пловцы с кораблями... Отчаянней бьет пятернями Садко, Царь бешеней месит ногами; Вприсядку понес его черт ходуном, Он фыркает, пышет и дует, Гремит плясовая, колеблется дом, И море ревет и бушует... И вот пузыри от подстепья пошли, Садко уже видит сквозь стены: Разбитые ко дну летят корабли, Крутяся средь ила и пены; Он видит: моряк не один потонул, В нем сердце исполнилось жали, Он сильною хваткой за струны рванул — И, лопнув, они завизжали. Споткнувшись, на месте стал царь водяной, Ногою подъятой болтая: «Никак, подшутил ты, Садко, надо мной? Противна мне шутка такая! Не в пору, невело, ты струны порвал, Как раз когда я расплясался! Такого колена никто не видал, Какое я дать собирался! Зачем здоровее ты струн не припас? Как буду теперь без музы ки? Аль ты, неумытый, плясать в сухопляс Велишь мне, царю и владыке?» И плесом чешуйным в потылицу царь Хватил его, ярости полный, И вот завертелся Садко как кубарь, И вверх понесли его волны... Сидит в Новеграде Садко невредим, С ним вящие все уличане; На скатерти браной шипит перед ним Вино в венецейском стакане. Степенный посадник, и тысяцкий тут, И старых посадников двое, И с ними кончанские старосты пьют Здоровье Садку круговое. «Поведай, Садко, уходил ты куда? На чудскую Емь аль на Балты? Где бросил свои расшивные суда? И без вести где пропадал ты?» Поет и на гуслях играет Садко, Поет про царя водяного: Как было там жить у него нелегко И как уж он пляшет здорово; Поет про поход без утайки про свой, Какая чему была чередь,— Качают в сомнении все головой, Не могут рассказу поверить. Ноябрь 1871 — март 1872
А.К.Толстой. Полное собрание стихотворений в 2-х т.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1984.

Гусляр по имени Садко живущий в городе Великий Новгород, не богат, но весьма самолюбив, любитель по застольям ходить.

Так проходит много праздников, но вскоре его перестают звать на пиры. Так заканчивается первый пир, второй и третий. Угрюмый гусляр уходит к Ильмень-озеру, на котором садится играть в свои гусли и погружается он в свою музыку с головой, не замечая, как вода в озере начинает колыхаться. Вскоре он возвращается домой.

Через некоторое время история продолжается. Его опять не зовут в гости и он опять идет к озеру, на котором вновь играет в гусли, вновь колышется вода и вновь он этого не видит.

Опять про него все забывают… Но в этот раз на Ильмень-озере происходит чудо, из недавно тихих и мирных вод из самой глубины вод появляется глубоководный царь. Он обещает Садко, что поможет ему, за то, что тот так прекрасно играл. Царь предлагает поспорить с купцами, что тот сможет в озере поймать золотых рыбок, а царь морской ему в этом поможет.

Садко так и делает, напаивает купцов, зовет из к озеру и вылавливает при них трех золотых рыбешек. Купцы понимают что были неправы и отдают ему свои драгоценности.

Садко богатеет на глазах и вот иже у него красивейшие палаты и вроде бы как все его фантазии уже воплощены…

Однажды он зовет на свой пир всю знать, все здорово напиваются и начинают расспрашивать у Садко в чем же секрет его богатств. Садко долго не говорил в чем причина, но в итоге сдался и рассказал. Ему не поверили и он вновь поспорил уже с другими купцами на тринадцать тысяч рублей.

Садко решает выкупить все товары у купцов, чтобы те расторгли договор.

Он просыпается и дает наказ своей дружине давая каждому внушительную сумму денег. Дружинники идут в торговые ряды и все скупают. Сам проделывает тоже самое.

Но на следующее утро когда Садко дает дружине сумму денег он узнает, чт товары на прилавках не убавляются а только лишь растут. В итоге он скупает вдвое больше вчерашнего и отправляется домой с надеждой, что это был весь возможный товар.

И следующим утром он отправляется на базар, но все его надежды были убиты, так как товару стало втрое больше чем было вчера.

Садко понимает, что скупить весь имеющийся товар в торговых рядах не имеется возможным даже для него, ведь товары начинают пополняться и заграничными и то, что не смотря на то количество денег которые он имеет город Великий Новгород со всеми его купцами куда богаче его.

Садко понимаю, что все это было отличным уроком для него. Расстроенный мужчина прощается со своими деньгами и передает их счастливым купцам. А на те деньги, что у него остаются, он строит корабли, тридцать штук.

Садко решает, что он больше всего желает посмотреть другие земли. Через несколько русских рек он выплывает в прекрасное море где не видно ни конца, ни края и, повернув южнее он прибывает в Золотую орду.

На тех землях он смог продать все свои товары и заработал столько денег, что вновь стал богат. Он приказывает дружине все деньги сложить в бочки, и собирается в путь домой на родные земли.

Но счастье продолжатся недолго, так как на этом пути его застает великий шторм каких он не видел до этого. Садко начинает понимать, что это морской царь шумит за то, что Садко давно не приносил дань. Садко приказывает своей дружине выкинуть бочку серебра за борт, но это не помогает, а море бунтует еще сильнее. Тогда Садко решается бросить бочку золота в море, в дань могучему царю, но и это не помогает, а вода гуляет пуще прежнего. И тогда Садко понимает, что царь требует головы. Садко и его дружина бросают жребий, но каждый раз он выпадает на Садко. Ну, что тут сделаешь, смирился со своей участью, да и прыгнул, н перед прыжком дал указания дружине своей. Все свои сбережения и земли он отдает церквям, жене, детям и дружине. Берет любимые гусли в руки и прыгает с борта вниз. Вода утихает, и корабли продолжают свой путь.

Садко устает плыть и погружается в сон на небольшом плоту. Проснулся он в владениях морского царя. Царь попросил молодого гусляра сьиграть ему на гуслях и гусляр начал играть. Песня была настолько заводная, что царь так растанцевался, что танцевал уже несколько суток, а буря на воде стала еще более могущественной и грозной чем была до этого.

Много кораблей тогда потерпело крушение, много людей погибло. И стал народ молитвы петь Миколе Можайскому, чтобы тот помог, чем смог. Тогда святой спустился в море и тихо-тихо стал давать наставления гусляру, что бы тот порвал все струны, а когда в благодарность царь предложит ему руку красавиц своих, что бы тот выбрал самую последнюю, ту которую зовут Чернавушкой. Только самое главное никакого блуда ночью.

Садко так и сделал. Заснув в постели с Чернавушкой он очнулся на берегу Чернавы. А недалеко от него стояли его корабли. Никто и не поверил, каким чудом Садко спасся. Гусляр построил церковь святому Можайскому и больше никогда не плавал на кораблях.